Тайна Обители Спасения
Тайна Обители Спасения читать книгу онлайн
Париж, осень 1838 года. Приехавший из Германии господин Мейер, пытаясь сбыть украденные бриллианты Бернетти, становится жертвой убийства. Кто преступник? Кто станет владельцем исчезнувших драгоценностей?
Молодой судебный следователь Реми д'Аркс выходит на след убийц и... становится очередной жертвой преступного братства. Кто они – хозяева Обители Опасения? Неужели они неуязвимы?
Роковая страсть и нежная любовь, интриги, заговоры, преступления и тайны – вот что движет поступками героев и определяет их судьбы.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту pbn.book@yandex.ru для удаления материала
Леокадия, выпустив ручку кастрюли, поглядела на него с разинутым ртом, а затем громко расхохоталась.
– Ну и ну, – вымолвила она сквозь смех, – значит, годишься для авансцен, хвастун? Да у меня их и в помине нету!
– Вашей публике, – нимало не смутившись, продолжал Симилор, – я наверняка придусь по нраву. На меня очень клюют молоденькие мещаночки и бравые вояки.
– Точно, клюют, – подтвердил его друг и, стыдливо отвернув голову, высморкался в уголок своего фартука.
Госпожа Самайу, созерцавшая их с веселым восхищением, воскликнула:
– Навидалась я по ярмаркам всяких клоунов, но они вам и в подметки не годятся! Теперь твоя очередь, аптекарь, выкладывай про свои таланты, цыпочка, не стесняйся.
– Вы любите шутить, хозяюшка, – смиренным голосом ответил Симилоров дружок, по имени Эшалот, – но одно вы угадали верно: я действительно не без успеха занимался фармацевтией и с той поры ношу аптекарскую униформу, не имея возможности сменить ее на более подходящий костюм. Я, конечно, не так знаменит, как Амедей, умеющий очаровывать своими блестящими манерами, зато я человек серьезный, и в столице меня многие уважают.
Беда моя в том, что очень уж я невезучий. Чего я только не затевал! Держал агентство по всяким делам, контору по размещению капитала, торговал контрамарками... Я на многое способен. Если вам требуется человек, готовый потехи ради получать пощечины или даже пинки в зад, то для начала я согласен и на такое: надо же чем-то кормить себя и свое семейство.
– Ах! – изумилась госпожа Самайу, отворачиваясь от плиты. – Так у тебя имеется и семейство?
– Имеется, – со вздохом ответил Эшалот, – и я готов дать разорвать себя на куски, лишь бы оно не голодало и вышло в люди. В вашем зверинце я очень даже могу пригодиться из-за прежней моей профессии: если кто-нибудь из ваших зверей захворает, я...
– Ты сможешь его заместить!
– Могу и заместить, если угодно.
– Ты, кажется, добрый парень, – ответила госпожа Самайу, вынимая большие серебряные часы, – но мне никто не нужен. К тому же сейчас должен подойти мой гость.
Эшалот уже протянул руку за сумкой, собираясь распрощаться, но Симилор тихонько скомандовал властным тоном:
– Устраивайся к ней в морские львы, живо! Эшалот послушно заговорил снова:
– Если у вас не найдется другой работы, хозяюшка, то я безропотно заберусь в шкуру тюленя и спущусь в лохань, хотя и поговаривают, что ваша последняя морская зверушка долго не протянула.
– Тюленя я решила больше не нанимать, – рассеянно сообщила госпожа Самайу, чутко прислушиваясь к долетавшим с улицы звукам, – из-за полиции. Они говорят, что это аморально – держать человека в воде с утра до вечера и заставлять его есть сырую треску. Что правда, то правда: последнего моего морского льва разбил паралич – вроде бы из-за простуды. Так что человеколюбия ради мне пришлось отказаться от этого номера, хотя публике тюлень очень нравился и приносил немалый доход.
Бесцеремонно отодвинув Симилора в сторонку, она открыла дверь и выглянула на площадь.
Симилор поспешно приблизился к другу.
– Стой на своем, – уговаривал он, – работа сидячая, не надорвешься. Толстуха явно не прочь завести морского льва, чтобы оживить афишу. Скажи ей, что ты обожаешь сырую рыбу с душком, а сидеть целыми днями в воде для тебя одно удовольствие... да, и не забудь попросить сорок су в задаток.
При последних словах глаза бедняги Эшалота загорелись.
– Хозяюшка! – вскричал он. – Я согласен поступить к вам в тюлени, невзирая на риск, связанный с этой должностью.
– Мой херувим заставляет себя ждать, – проворчала госпожа Самайу, возвращаясь в комнату с большими часами в руках.
– Все зависит от натуры, – жарко убеждал ее Эшалот, – я рожден, чтобы стать амфибией.
– Вода, – добавил от себя Симилор, – рекомендована ему докторами.
Леокадия их не слушала; бросив рассеянный взгляд на плиту, она остановилась перед осколком зеркала, прикрепленным к перегородке, и принялась приводить в порядок свою прическу, растрепавшуюся от хозяйственных хлопот.
Воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, Симилор легонько пнул ногой похожую на ягдташ сумку, и оттуда раздалось глухое рычание, Перешедшее в детский плач.
– Что это такое? – испуганно закричала Леокадия. Эшалот вынул из кармана бутылку с пробкой, в которую была вставлена костяная трубочка.
– Прошу прощения, мадам, – сказал он, поспешно раскрывая сумку, – тут у меня то самое семейство, ради которого я выпрашиваю у вас должность морского зверя.
– Младенчик! – от души умилилась укротительница. Симилор скрестил на груди руки и с лицемерной печалью изрек:
– Остается надеяться, что он будет счастливее нас и избежит несчастий, выпавших на нашу долю!
Тем временем Эшалот, вынув из сумки худенького истощенного младенца, бледного и некрасивого, сунул трубочку ему в ротик.
– Это заменяет ему материнскую грудь, – со слезами на глазах пояснил он.
Чувствительное сердце Леокадии дрогнуло.
– Как жаль, – с искренней горечью посетовала она,– что мне не удалось заиметь такого птенчика ни от Самайу, ни от кого другого... Так вы говорите, у него нет матери?
– Она переселилась на небо, – ответил Эшалот.
– А вы, значит, его отец?
– Не совсем так. Природным его отцом является здесь присутствующий Амедей, но я тоже имею на этого ребенка права, потому как именно я вскармливаю его своим собственным молоком, то есть молоком, купленным на мои собственные деньги, хотя их у меня почти никогда не бывает. Я питал платоническую привязанность к его матери, но никогда не ревновал ее к Симилору, которому повезло более моего. Она была развеселого нрава, любила пошутить с мужчинами на бульваре и имела только один недостаток: пристрастие к алкоголю. Выпивка ее и погубила. Но я надеюсь, что сверху она приглядывает за тем, как я стараюсь для ее малютки, оставшегося на земле сиротой.
– Не сказать, чтоб хорошенький, – заметила Леокадия, разглядывая ребенка, – но симпатичный, небось вырастет весельчаком!
Эшалот с искренней материнской нежностью поцеловал малыша и начал укачивать его со словами:
– Ясное дело, весельчаком, ведь ему есть в кого! Мы с Амедеем прочим его в актеры, но для этого надо поддерживать в хрупком создании огонек жизни; потому-то я и прошусь у вас на эту рыбную должность...
– Вы так добры, мадам, – вмешался в разговор Симилор, – что уж, конечно, не откажете нам в маленьком авансе. Не подумайте чего дурного – единственно на кормление невинного дитяти.
Вместо ответа госпожа Самайу вскочила на ноги и скакнула к двери прыжком, от которого сотрясся весь балаган.
– Любовь моя! – радостно завопила она. – Я узнаю твои шаги даже после двух лет отсутствия!
– Если из-за вас, – добавила она, бросаясь к плите, – подгорело мое рагу, то черт бы вас побрал вместе с вашей обезьянкой!.. Нет, с рагу все в порядке... значит, вы славные ребята, а ваш малыш просто прелесть.
Она пошарила в кармане, где вместе с часами пребывало множество других предметов, и вынула оттуда целую горсть монет.
– Берите! Я счастлива и хочу, чтобы весь мир был доволен. У артистов должно быть щедрое сердце. Загляните ко мне на днях, может, я вас куда-нибудь пристрою, а пока освободите помещение! Живее! Мое сокровище уже совсем рядом.
Слова свои она сопроводила жестом столь энергичным, что Симилор покатился на заду по деревянной лесенке в тот самый момент, когда по ней начал подниматься красивый молодой человек в офицерском мундире.
Леокадия бросилась ему навстречу и, подхватив на руки, донесла до середины комнаты, с безумной нежностью лепеча:
– Морис! Дорогой Морис! Мой Бог, мой мальчик, моя жизнь! Говорят, что сильная радость опасна. Я все еще как пушинку поднимаю сто фунтов, а теперь дрожу, и ноги мои подгибаются, а сердце того и гляди разорвется... наверное, так и бывает с теми, кто умеет грохаться в обморок.
VIII
УЖИН В БАЛАГАНЕ
Мы уже слышали имя Мориса в кабачке «Срезанный колос», в кабинете на антресолях, где бандит Пиклюс отчитывался перед Приятелем-Тулонцем. Он был действительно красив, этот юноша, и офицерский мундир очень шел ему.