Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

Лошади королю очень понравились, дофин был от них в неописуемом восторге, и только один герцог не нашел для них ни слова похвалы.

В последние несколько дней герцог очень изменился — это заметили многие. Он сделался еще молчаливее и упрямее прежнего и раздражался по малейшему поводу, а то и вовсе без причины.

— Поистине королевский подарок! — восторженно повторял дофин. — Никогда в жизни мне не приходилось видеть такой великолепной шестерки.

— Должен признаться, что у меня подобных лошадей еще не бывало, — ответил король.

Окружавшие их придворные наперебой выражали свое восхищение в самых восторженных словах.

Герцог явно досадовал и скучал, слушая безудержные похвалы подарку странного чужеземца. Он воспользовался первым же случаем, чтобы вместе с королем возвратиться в беседку, окруженную высокой стеной густо посаженных кустов. В этой зеленой стене были устроены ниши, в которых стояли кресла и столы, и были отдельные проходы, ведущие в боковые аллеи.

Король и Бофор уселись в кресла в одной из ниш.

Короля сопровождали, держась на некотором расстоянии, несколько камердинеров — на случай, если бы его величеству вздумалось отдать какое‑либо приказание.

— Вы в дурном расположении духа, кузен, — заботливо обратился король к угрюмому герцогу, в душе которого роились планы новых злодейств и назойливые мысли об этом таинственном чужестранце. — Что случилось? Не получили ли вы дурных новостей из ваших поместий?

— То, что причиняет мне досаду, изменить нельзя, — неохотно ответил герцог. — Я, по крайней мере, уже потерял надежду на это. Все, что я предпринимаю и чему покровительствую, неизбежно рушится и исчезает, а то, что мне враждебно, приобретает силу и почет.

— Вы опять принимаетесь за старую песню, герцог? — с неудовольствием проговорил король. — Поговорим о чем‑нибудь другом… Кстати, мне хотелось бы купить у вас маленький дворец Сорбон — тот старый охотничий дворец. Не продадите ли вы его мне, кузен?

Герцог удивленно приподнял брови.

— Дворец Сорбон? А почему бы и нет, ваше величество? Король — хороший покупатель и может заплатить гораздо больше, чем любой другой.

— Я не торгуюсь, герцог. Скажите моему казначею, и он вам выплатит, сколько вы сочтете нужным, — объявил король и продолжал: — Мне хочется сохранить этот дворец во владениях короны. Вскоре я сам посещу Сорбон… А вам, по–моему, этот дворец не очень‑то нравится?

Герцог пожал плечами и неохотно пояснил:

— Он расположен слишком далеко от Парижа, ваше величество.

— Я хоть недолго побуду вдали от шумной жизни при дворе, — пояснил король. — И сопровождать меня будут всего лишь несколько придворных. Сорбон знаком мне с давних пор, как вы знаете, и мне захотелось увидеть его снова. — Людовик помолчал и, обернувшись к герцогу, объявил: — Я покупаю его, кузен, со всем, что там находится, со всем старинным убранством, с картинами и статуями. Я оставлю там всю старую прислугу. Одним словом, я беру себе дворец Сорбон в том виде, в каком он сохранился до сих пор. И вот еще что, герцог. Серафи де Бофор умерла, давно умерла. Где находится саркофаг, в котором покоится тело вашей столь рано скончавшейся сестры?

— Серафи де Каванак, — с нажимом на фамилию сказал герцог, — умерла во дворце Бофоров в Париже. Но стыд и позор грабителю могил! Саркофаг стоит пустой в фамильном склепе. Тело похищено!

Король ужаснулся и, пристально глядя на герцога, с огорчением переспросил:

— Неужели это правда? Кто мог решиться на подобное?

Герцог, сдерживая вспыхнувшую ярость, отрывисто проговорил:

— Беспутный сын покойной. В этом нет никаких сомнений.

Ответ герцога произвел на короля неожиданно обратное действие, вызвав в нем чувство жалости. Сын увез с собой тело матери. Сын, которого его дядя–герцог настолько не любил, что не позволил видеться с матерью даже изредка, решился на такое и — по утверждению герцога — похитил ее тело, чтобы оплакать и проститься.

— Грустно, очень грустно, — негромко проговорил король. — Ужасно… Саркофаг пуст. А вы никогда не узнавали, герцог, куда было увезено тело бедной Серафи?

— Нет, ваше величество, это для меня до сих пор остается тайной, — мрачно ответил де Бофор.

— У меня было намерение перевезти тело несчастной Серафи де Бофор во дворец Сорбон, в специально выстроенную часовню, — продолжал король. — Но этот план теперь, увы, невыполним. Но я не меняю своего намерения купить у вас дворец, герцог. Здесь, неподалеку, вы найдете маршала и объявите ему о нашем уговоре и о приказе распорядиться об оплате из моей шкатулки. Я хочу выполнить хотя бы это намерение, пока и ему что‑нибудь не помешало.

Герцог встал и молча вышел из ниши, чтобы исполнить повеление короля.

Начинало смеркаться. Камердинеры приблизились, чтобы зажечь свечи в лампах, развешанных на ветвях над нишей. Но король не позволил этого сделать и отослал прислугу. Ему хотелось посидеть одному в тишине, чтобы спокойно поразмышлять.

Когда празднества и приемы следуют один за другим, то вынужденный обязательно присутствовать на них человек рано или поздно начинает мечтать хоть о небольшой передышке, хотя бы о нескольких спокойных минутах. Именно это и происходило с королем Франции, который не чурался никаких развлечений и шумных праздников. Но и они порой начинали ему надоедать.

Когда Бофор уже отошел на несколько шагов, король вдруг встрепенулся. Ему послышался шорох в кустах за спиной. Обернувшись, он увидел руку, раздвинувшую ветви зеленой стены беседки.

Резко встав, король спросил:

— Кто здесь?

— Только одно слово, ваше величество, — послышался в ответ звучный голос.

И через мгновение перед удивленным королем выпрямился во весь рост статный незнакомец, одетый в черное. Людовик вопросительно смотрел на него.

— Кто вы такой? — помедлив, спросил король и заметил себе: «Человек в черной маске…»

И в самом деле, лицо незнакомца скрывала маска черного цвета. Уже давно не появлялся перед королем этот ряженый. Прежде он являлся довольно часто. И вот он снова здесь, словно вынырнув из сгущающейся вечерней темноты.

— Герцог де Бофор сказал вам, ваше величество, что тело несчастной Серафи де Бофор похищено Марселем Сорбоном. Ваше величество, это ложь!

Король изумленно спросил:

— Откуда вы это знаете? Вы хотите сказать, что тело Серафи не похищено?

Человек в черной маске почтительно, но твердо сказал:

— Тот, кого обвиняет герцог де Бофор, с печалью преклонил бы колени и помолился у гроба своей матери. Но Марсель Сорбон не нашел тела, ваше величество. Более того, герцог запретил ее сыну, своему племяннику, вход во дворец и в подземелья. Он без устали преследовал Марселя Сорбона, чтобы предать его смерти, настолько он ненавидел сына своей сестры.

Людовик спросил:

— Ну а вы знаете, где находится тело?

Незнакомец в черной маске решительно ответил:

— Я обязательно отыщу его. Скорее всего, оно все еще находится в фамильном склепе Бофоров.

Король поморщился.

— Одни только слухи и предположения. Ничего кроме слухов и предположений.

— Я добуду достоверные сведения, ваше величество. — И таинственный собеседник короля отступил назад и скрылся среди сомкнувшихся ветвей.

К нише кто‑то приближался. Это возвращался герцог. Его сопровождали маршал Ришелье и несколько придворных.

Когда король выходил им навстречу, герцог Бофор заметил мелькнувшую неясную тень и, остановившись, вскрикнул:

— Здесь кто‑то был!

— Кто‑то чужой? — спросил Ришелье.

Бофор зарычал:

— Наверняка этот негодяй в маске снова появился…

Тут к ним приблизился король и спросил:

— Вы заметили что‑нибудь? Здесь только что был человек в черной маске. Он говорил со мной.

Ришелье возмутился:

— Какая неслыханная дерзость! Посметь нарушить покой короля даже здесь!

— Но кто же прячется под маской? — задумчиво спросил Людовик.

— Ну, сейчас мы это узнаем! — в бешенстве заорал Бофор.