Великое таинство

Ливанец помрачнел.

— Тебя узнали?

— Это невозможно.

— Уверен ли ты, что отвязался от не в меру любопытного?

— Если бы это было не так, я бы вернулся к себе.

— Значит, Собек держит тебя под наблюдением… Впрочем, очень может быть, что и всех остальных чиновников тоже. Он никому не верит и потому работает с удвоенной силой… Очень неприятно, очень неприятно…

— Если мы не уберем его, мы пропали!

— Да, этот человек стал слишком неудобным, допускаю. Но дотянуться до него трудно, очень трудно… Ведь, чтобы его убрать, придется пожертвовать частью наших людей, верно?

Ливанец, назначенный руководителем террористической сети в Мемфисе, держал в своем подчинении силы, состоявшие из мелких торговцев, цирюльников и разносчиков различных товаров, идеально внедренных в среду египетского населения.

У некоторых из них были семьи — жены и дети, — и все жили в полной гармонии со своими египетскими соседями.

— Но Собек должен исчезнуть, — продолжал настаивать Медес.

— Я подумаю.

— Не тяни с этим. Этот проклятый стражник, может быть, гораздо ближе к нам, чем ты себе можешь представить.

Внешнее благодушие ливанца как ветром сдуло. Беспечное веселое выражение лица сменилось внезапной суровостью. На Медеса взглянули неожиданно жестокие глаза. Медес невольно отпрянул…

— Я никому не позволю становиться у меня на пути, — злобно произнес ливанец.

От гнева Собека-Защитника дрожали стены его обширного кабинета, в котором он каждое утро выслушивал рапорты своих основных подчиненных и тех агентов, которых отправлял со специальными поручениями. Как раз один из них и вызвал на себя громы и молнии своего начальника.

— Давай проследим все шаг за шагом еще раз. В котором часу это подозрительное лицо вышло из дома Медеса?

— В середине ночи. Город уже спал.

— Как он был одет?

— Туника из грубого полотна, капюшон надвинут на глаза.

— Тебе удалось хоть в какое-то мгновение разглядеть его лицо?

— Увы, нет.

— А походка могла бы принадлежать молодому или старому человеку?

— Не знаю. Но в любом случае человеку, полному сил и энергичному.

— Каким был его маршрут?

— Непонятным. По-моему, он специально путал следы.

— Он старался сбить тебя со следа, и ему это удалось!

— Когда он сел, я был вынужден продолжить свой путь. А когда вернулся, его уже не было. Уверяю вас!

— Возвращайся в казарму. Будешь мести двор.

Стражник, обрадованный тем, что наказание не оказалось слишком суровым, мгновенно исчез.

Что ж, несмотря на конечную неудачу, эта разведка имела все же кое-какой результат. Усилив наблюдение за возможно большим числом высокопоставленных чиновников, Собеку удалось добиться первых результатов. Теперь нужно как можно скорее предупредить визиря!

Проверив вместе с верховным казначеем Сенанкхом бюджет нескольких провинций, Хнум-Хотеп устал и теперь надеялся немного отдохнуть. Ноги и спина ныли. Времени не хватало даже на то, чтобы погулять со своими собаками. И это доставляло Хнум-Хотепу особенное огорчение. Он стал плохо спать, потерял аппетит. Было такое чувство, что жизнь ускользает от него. Даже лечение доктора Гуа не помогало.

Каждое утро Хнум-Хотеп возносил благодарение богине Маат и остальным богам за то, что даровали ему удивительную судьбу. Он просил только об одном: чтобы боги благословили его умереть за работой, а не в постели.

— С вами срочно желает увидеться начальник стражи, — доложил Хнум-Хотепу его личный секретарь.

Что ж, придется забыть об отдыхе… Собек-Защитник никогда не беспокоит зря.

— Визирь, ты выглядишь усталым! — с порога воскликнул начальник стражи.

— Разве в этом причина твоего срочного визита?

— Конечно нет. У меня два повода: один поучительный, а второй деликатный.

— С чего хочешь начать?

— С деликатного. Знаешь сам, когда ведешь глубокое расследование — особенно если оно касается высокопоставленных особ, — порой приходится нарушать кое-какие кормы и…

— Собек, к делу. Значат ли твои слова, что ты без моего ведома и моего официального приказа установил наблюдение за высшими чиновниками?

— Твои слова звучат слишком резко, но это приблизительно так. Учитывая размеры рыбы, которую я хочу выловить, я бы предпочел не иметь неприятностей!

— Апломба тебе не занимать!

— Лучшего способа получить нужный результат не было. И я не промахнулся.

— Имя твоей рыбы?

— Еще пока не знаю.

— Если хочешь, чтобы я тебе помогал, играй со мной в открытую.

— А вот сейчас я расскажу кое-что поучительное: секретарь Дома царя, кажется, замешан в каких-то темных делах.

— Делах какого рода?

— Этого я пока не знаю.

Собек подробно рассказал о результатах ночного наблюдения.

— Действительно странно, — согласился визирь. — Но этого недостаточно, чтобы подозревать именно Медеса в связи с террористической сетью.

— Но ты мне даешь свое разрешение продолжать наблюдение?

— Дам я тебе его или нет, ты ведь все равно будешь продолжать. Но будь очень осторожен, Собек! Обвинить в преступлении невиновного — это непростительная ошибка! Кроме того, секретарь Дома царя даст тебе отпор незамедлительно и потребует твоей головы.

— Я отдаю себе отчет в том, чем рискую…

Квартал за кварталом, улица за улицей, дом за домом — Секари исходил весь Мемфис и теперь сидел в таверне, где под вечер у мужчин развязывались языки. Стремясь собрать как можно больше информации, а может быть, даже войти в контакт с симпатизирующими Провозвестнику людьми, он стал водоносом, заняв место прежнего, которого не так давно ликвидировали. Северному Ветру пришлось таскать на себе тяжелые кувшины с водой, а Кровавый был занят охраной товара.

Торговля приносила неплохой барыш, но отдыхать почти не приходилось. Труднее всего было вырваться из рук местных красоток, одни из которых были слишком кокетливы, а другие — не в меру болтливы.

Но, увы, никаких результатов!

Можно было и вправду поверить, что террористы ушли из города.

Однако Секари, уверенный в обратном, упорно, круг за кругом обходил город. Затаившийся враг не высовывался, понимая, что победа над Египтом зависит от победы над Мемфисом. Скоро здесь начнется жестокий бой, и банда фанатиков и убийц повсюду станет сеять ужас и отчаяние.

Каждое утро секретный агент шел к новому брадобрею. Добродушный вид Секари внушал доверие, и с легкостью завязывались задушевные разговоры. Жалобы, планы, семейные истории, шутки… Но ни одного нарушения, ни критики в адрес фараона Сесостриса, ни похвалы — пусть даже сдержанной — в адрес Провозвестника…

Если среди брадобреев и были еще террористы, то они давно переквалифицировались в обывателей!

Разносчикам и бродячим торговцам Секари приглянулся. Они делились с ним десятками слухов, восхваляли достоинства фараона, который защищал слабых и выступал гарантом законов Маат. Среди них еще было очень живо жуткое впечатление от ударов, нанесенных по Мемфису, и они надеялись, что им больше не доведется быть свидетелями новой трагедии.

Секари бывал и в среде портовых рабочих. Ни один из них не выказывал ненависти к фараону, скорее наоборот. Только благодаря царю рабочие имели достойно оплачиваемый труд и могли содержать собственные семьи. Кое-кто был недоволен жестокостью хозяев, один человек тосковал по своей родной Сирии, но даже у него не возникало желания покинуть Египет.

Пряча свое разочарование, Секари предложил свои услуги жителям северного предместья, расположенного поблизости от храма богини Нейт.

Заметив, что его сандалии пришли в негодность, Секари разыскал лавчонку, в которой продавалась прочная и дешевая обувь.

Когда они с Северным Ветром подходили к крепко спавшему за прилавком продавцу, осел внезапно сделал шаг назад, а Кровавый угрожающе рыкнул.

Секари отметил, что немало испытавшие друзья предупреждают его об опасности. Их мнению он вполне доверял.