Тибетский лабиринт

– Отряд, внимание! Войдя в вагон, никому места без команды не занимать, всем построиться в коридоре! Справа по одному на вход – бегом марш!

В следующий момент профессор Крыжановский вынужден был поспешно и не без ущерба для чувства собственного достоинства ретироваться в купе, потому что от входа стремительно понеслась орущая и визжащая красногалстучная лавина, каковая в одночасье разрушила карточный домик, выстроенный из чаяний приятного путешествия и надежд на спокойную подготовку доклада. Профессор поспешно задвинул дверь, но это помогло лишь отчасти – из коридора продолжали доноситься шум и гам – очевидно, все пионеры говорили одновременно, и было неясно, кто же в таком случае является слушателем. Казалось, в мире нет такой силы, которая могла бы перебороть столь неудержимый молодой задор, но так лишь казалось, пока не послышался перекрывающий всё паровозный гудок. Вернее, Крыжановский решил, что слышит паровозный гудок, а на самом деле это оказался крик пионервожатой:

– Дети, тихо!!!

Все немедленно замолчали, а женщина продолжила:

– Мы с вами отправляемся в заграничное путешествие, потому прослушайте политинформацию о стране посещения и особенностях поведения на её территории.

Далее пионервожатая очень умело, словно заправский лектор, поведала об истории взаимоотношений Советского Союза и Германии, при этом лишь мельком упомянув о непримиримых антагонизмах, таких как разгром Гитлером немецкой коммунистической партии^[36], гражданская война в Испании^[37] и оккупация Чехословакии, зато сделала упор на общность взглядов и интересов, а именно на том, что и у СССР, и у Германии один общий враг – империалистические державы, в первую очередь – Англия и Франция. По всему выходило, что лекторшу саму основательно проинструктировали в органах. Когда она закончила говорить, послышался звонкий девичий голос:

– Зоя Павловна! Всё, что вы сейчас рассказали, нам известно. А вот вы, наверное, не знаете, что в нашем сводном отряде собраны лучшие представители московских пионерских дружин. А лучшие – это значит, что политически мы подкованы не хуже вашего и прекрасно осведомлены о современном международном положении, а вы нам рассказываете про какую-то общность интересов. У советского человека не может быть ничего общего с фашистами, рано или поздно, Гитлер всё равно нападёт на СССР и нужно хорошо подготовиться, чтобы дать врагу надёжный отпор, а для этого необходимо время. Советская Родина для того и посылает нас вперёд, чтобы мы выгадали это время, ведь мы пионеры, то есть первопроходцы. А слово «пионер» означает не только первопроходец, но ещё и разведчик. А советский пионер – означает «советский разведчик». Правильно я говорю, ребята?

– Правильно! – прозвучал дружный ответ.

– А потому, – продолжила девочка, – оказавшись на территории вероятного противника, и общаясь с молодчиками из Гитлерюгенда, мы ни словом, ни делом себя не выдадим, а будем наблюдать и искать у фашистов уязвимые места. Правильно я говорю, ребята?

– Правильно! – снова подтвердили пионеры.

Смысл невольно подслушанного разговора поразил Германа. В последнее время, укрывшись от мира в скорлупе обречённости, порождённой ожиданиями скорого ареста, он совершенно выпал из жизни. Это же надо – какоё поколение мальчишек и девчонок растёт! Не всякий студент, обучающийся в университете, способен так рассуждать, и так легко отличать правду от лжи. Новая жизнь и всеобщее доступное образование творят чудеса: пройдёт ещё пара-тройка лет и году этак в сорок первом – сорок втором в вузы хлынет поток молодых гениев, которые в будущем наделают выдающихся открытий, способных преобразить мир. Вот только вызывает опасение то, что вбивают в юные головы взрослые, мягко говоря, не столь одаренные свыше как нынешние замечательные дети, – профессор улыбнулся своим мыслям. – Новая жизнь ведь начинается и для него, старого и чёрствого академического «сухаря». А значит, к чёрту прежнего профессора Германа Крыжановского, и да здравствует советский разведчик Герман Крыжановский! Он подмигнул своему отражению в дверном зеркале и вскинул руку в пионерском салюте. Поезд тронулся. На это событие сводный пионерский отряд вагона номер четыре отреагировал задорной песней:

Мы дети дороги, мы бодры и юны,

^[38]

Растем мы под песню колес,

И рельсы поют как железные струны,

И песню поет паровоз.

И трубы гудят на веселых разъездах,

И топки пылают всегда.

На юг и на север зимою и летом

По рельсам пойдут поезда!

Они идут дорогой славной,

Страну приветствуя гудком,

А машинист ведет их главный –

Железный сталинский нарком!

^[39]

Поезд с мощным стальным лязгом стал набирать ход. Этот лязг зазвучал и в словах пионерской песни:

Мы дети дороги, и если случится –

Поднимется враг для войны,

Мы ринемся в бой на защиту границы

Прекрасной Советской Страны.

Тогда загудят паровозы тревогу,

И с песней борьбы и труда

Мы выкатим смело на нашу дорогу

Одетые в сталь поезда!

Они пойдут дорогой славной,

Страну приветствуя гудком,

А машинистом будет главным

Железный сталинский нарком!

В течение дня Герман работал над докладом, который озаглавил так: «К вопросу о возможности существования в доисторическое время працивилизации, превосходящей в технологическом отношении существующую». Мысли на бумагу ложились ясно и последовательно. Аргументы нанизывались на ось предположений как сочные куски баранины на шашлычный шампур. За окном проносились поля и перелески, изредка поезд с грохотом выскакивал на ажурный металлический мост. Солдаты войск НКВД, что охраняли мосты, казались единственными человеческими существами на простирающихся вокруг необъятных просторах.

Между делом Герман сходил пообедать в вагон-ресторан, поболтал со знакомым профессором Орловым с археологического факультета, который, как оказалось, едет в соседнем купе, отклонил любезное предложение того же Орлова «расписать пульку» и поспешил вернуться к докладу. Когда поздно вечером поезд медленно въезжал в Минск, основные тезисы были готовы, оставалось лишь перечитать всё на свежую голову и внести окончательные коррективы. Герман размял затекшие мышцы и решил отправиться на вокзал за папиросами, запасы которых «съела» работа над докладом.

Узнав от проводницы, что из-за заправки углём и водой в Минске поезд простоит сорок минут, он надел шляпу, сошёл на перрон и неспешной прогулочной походкой зашагал к зданию вокзала. При этом старательно помахивал тросточкой, стараясь приучить себя правильно пользоваться подарком товарища Берия.

«Дурацкая штуковина, на кой она мне? Тридцать пять лет прожил без этакой палки, так чего же теперь-то? Вон, Орлов – куда меньше моего похож на учёного, но никому ведь в голову не приходит сомневаться в его принадлежности к академическим кругам…, чёрт, ведь он же потешаться станет, когда увидит трость».