Девственники

Он был немного шокирован — и полон зависти — и думал о том, что может случиться, когда жених девушки узнает, что она не девственница, но еще думал, что, может быть, он этого и не узнает: девица явно была умна. Возможно, стоило оставить отряд д'Эглиза и двигаться на юг, на всякий случай…

— Как думаешь, обрезание — это больно? — внезапно спросил Иэн.

— Думаю, да. А как может быть не больно? — Он нащупал рукой собственный член и потирал его большим пальцем, словно защищая. Он не был слишком большим, но все же, все же…

— Они делают это маленьким детям, — заметил Иэн. — Не может же это быть так уж паршиво, а?

— Ммм… — сказал Джейми без особого убеждения, но справедливости ради добавил: — Ну да, они ведь это сделали и с Христом.

— Да? — Иэн, казалось, был поражен. — Да, верно, я об этом не подумал.

— Ты не подумал, что он был евреем, да? Ну так, для начала, он им был.

Прежде чем Иэн вернулся к разговору, комната на несколько мгновений погрузилась в тишину, полную невысказанных мыслей.

— Как ты думаешь, а Иисус когда-нибудь делал это? Я имею в виду с девушкой — до того как начал проповедовать?

— Я думаю, отец Рено поимеет тебя за богохульство.

— Отца Рено, слава Богу, здесь нет.

— Но тебе же придется исповедоваться ему, а?

Иэн резко выпрямился, обернувшись пледом.

— Что?

— Иначе ты попадешь в ад, если тебя убьют, — заметил Джейми, чувствуя себя праведником-зубрилой. Лунный свет падал в окно, и он мог видеть лицо Иэна, погруженного в тревожные раздумья, и взгляд его глубоко сидящих глаз метался туда-сюда, словно между Сциллой и Харибдой. Внезапно Иэн повернул голову к Джейми, видимо, отыскав безопасное пространство между угрозой ада и отцом Рено.

— В ад попадаешь, только совершив смертный грех, — сказал он. — Если же грех простительный, я проведу тысячу лет в Чистилище. Не так уж плохо.

— Ну конечно, это смертный грех, — сказал Джейми злорадно. — Все знают, что прелюбодеяние смертный грех, дурачок.

— Да, но… — Иэн сделал ладонью жест, означающий «подожди», и погрузился в мысли. — Чтобы это было по-настоящему смертным грехом, необходимы три условия. — Он поднял указательный палец. — Это должно быть всерьез грешно. — Средний палец. — Ты должен понимать, что это всерьез грешно. — Безымянный палец. — И должен быть согласен на это. Оно ведь так, нет? — Он опустил руку и смотрел на Джейми, подняв брови.

— Ну и чего же ты не сделал? Не дал своего согласия? Она тебя изнасиловала? — Он подтрунивал над другом, но Иэн отвернулся так, словно его внезапно охватило сомнение. — Иэн?

— Нееет… — ответил его друг, но в ответе тоже слышалось сомнение. — Это было не так, не совсем так. Я имею в виду серьезность деяния. Я не думаю, что это было… — Его голос стих.

Джейми рывком повернулся, оперся на локоть.

— Иэн! — сказал он со сталью в голосе. — Что ты сделал с девушкой? Если ты лишил ее девственности, это неправильно, всерьез. Особенно учитывая то, что она помолвлена. О… — У него мелькнула новая мысль, и Джейми наклонился ближе, понизив голос: — Она не была девственницей? Тогда, может, это совсем другое дело. Если девица прежде уже распутничала, то, пожалуй… Ведь если подумать, она, наверное, писала стихи…

Иэн сложил руки на коленях и положил на них голову. Его голос звучал глухо из складок пледа.

— …я не знаю… — выдавил он из себя.

Джейми потянулся и впился пальцами в голень Иэна, вынудив друга распрямиться со сдавленным криком, от которого кое-кто в дальней комнате зашевелился и забормотал во сне.

— Что ты имеешь в виду под «я не знаю»? Как ты мог этого не заметить? — прошипел Джейми.

— Э… ну… она… з… она играла с ним рукой, — пробормотал Иэн. — Прежде чем я смог…

— Ох!.. — Джейми перекатился на спину, словно обессилев душой, если не телом. Однако его член все еще жаждал подробностей.

— Это настолько плохо? — спросил Иэн, снова поворачиваясь к Джейми. — Или… ну, я не могу сказать, что я просто дал на это свое согласие, потому что я вовсе не имел этого в виду…

— Я думаю, ты направляешься в Плохое Место, — заверил его Джейми. — Ты хотел это сделать, не важно, сделал ты это или нет. И как это все происходило, кстати? Она что, просто овладела тобой?..

Иэн издал долгий-долгий вздох и снова опустил голову на колени. Казалось, ему больно.

— Ну, мы немного целовались, а потом выпили еще бренди — порядочно. Она набрала его в рот и поцеловала меня, и… выпустила бренди в мой рот, и…

— Ифринн! [21]

— Ты мог бы, пожалуйста, сказать также «Пекло»? Я не хочу об этом думать.

— Извини. Продолжай. Она дала тебе пощупать груди?

— Ненадолго. Она не позволила моим рукам оставаться там, но я мог чувствовать ее соски, когда она шевелилась… ты что-то сказал?

— Нет, — с усилием произнес Джейми. — И что потом?

— Ну а потом она сунула руку под мой килт и внезапно отдернула ее так, словно прикоснулась к змее.

— Отдернула?

— Да. Она была шокирована. Ты можешь не сопеть так громко? — сказал Иэн раздраженно. — Разбудишь весь дом. Это потому, что он у меня необрезанный.

— А… И поэтому она не стала делать это с тобой… обычным способом?

— Она этого не сказала, но может быть. Потом, однако, она захотела посмотреть на него, и именно тогда… ну…

— Мгм. — Обнаженные демоницы против шанса вечного проклятия — или нет, но Джейми подумал, что Иэн провел вечер наилучшим образом. Внезапно он вспомнил. — А почему ты спросил меня, насколько больно обрезание? Ты же не собирался его сделать? Ради нее, я имею в виду?

— Не скажу, что у меня не было подобной мысли, — признался Иэн. — То есть, приняв во внимание обстоятельства, я думал, что должен жениться на ней. Но, наверное, я не смог бы стать евреем, даже если бы у меня хватило духу на обрезание — моя мама, сделай я такое, голову бы мне оторвала.

— Да, ты прав, — согласился Джейми. — Оторвала бы. И в ад ты попадешь. — Мысль об изящной тоненькой Ребекке, сбивающей масло во дворе шотландского поместья или топчущей пропитанную мочой шерсть босыми ногами, была не намного смешнее Иэна в ермолке и с пейсами — да, не намного. — К тому же у тебя нет денег, так?

— Немножко есть, — задумчиво сказал Иэн. — Но не так много, чтобы уехать и поселиться в Тимбукту, а убраться мне пришлось бы не ближе.

Джейми вздохнул и потянулся, расслабляясь. Воцарилась полная раздумий тишина. Иэн, несомненно, размышлял о вечном наказании, Джейми снова переживал лучшие фрагменты своих опиумных видений, но у женщины-змеи теперь было лицо Ребекки. Наконец он нарушил молчание, повернувшись к другу.

— Ну и… стоило оно того, чтобы попасть в ад?

Иэн снова глубоко вздохнул, но это был вздох человека, примирившегося с самим собой.

— О да.

Джейми проснулся на рассвете, чувствуя себя прекрасно и пребывая в гораздо лучшем расположении духа. Какая-то добрая душа принесла ему кувшин эля и хлеб с сыром. Он подкрепился, пока одевался, размышляя о предстоящем дне. Ему нужно было взять несколько человек, чтобы вернуться к повозке и заняться ею. Он полагал, что лучшее, что можно сделать с господином Перецем — привезти его сюда в экипаже и потом найти поблизости каких-нибудь евреев, которые могли бы взять на себя заботы о его похоронах. Женщины настаивали на том, чтобы его похоронили до заката. Если же нет… что ж, он сам пройдет по этому пути, когда дело дойдет до финала.

Он подумал, что экипаж не должен быть сильно поврежден. Они могут починить его к полудню. Но как далеко отсюда Бонне? Это был ближайший город с гостиницей. Если он действительно далеко, или если экипаж сильно поврежден, или он не сможет достойно похоронить господина Переца, им придется снова провести ночь здесь. Он ощупал кошелек и подумал, что этого хватит и на следующую ночь, и на то, чтобы нанять людей: доктор не поскупился.