Когда умирают боги

– Ну, а что твой дядя? – спросил Себастьян. – У него были причины сожалеть о браке, как ты думаешь?

У Эллсворта вырвался резкий смех.

– Что? Помимо того факта, что она наставляла ему рога?

Себастьян ожидал нечто подобное, и все же слова ранили его гораздо больше, чем он мог себе объяснить.

– Ты имеешь в виду регента?

– О регенте мне ничего не известно. Но ты ведь не думаешь, что Англесси – отец так называемого наследника, которого носила его великосветская жена?

– Мужчинам и постарше удавалось произвести на свет сыновей.

– Возможно. – Эллсворт допил вино и поднялся из-за стола. – Но только не ему.

ГЛАВА 15

Бриджи были сшиты из тончайшего бархата, к ним полагался синий бархатный камзол, отделанный атласом, шелковые чулки и белоснежная рубашка. В такой ливрее впору было прислуживать герцогу – во всяком случае, на подмостках Ковент-Гардена, где этот костюм обычно и можно было увидеть.

Накрахмаленная рубашка вызывала у Тома зуд. Может, некоторые и считали этот ансамбль привлекательным, но лично он был уверен, что выглядит как попугай.

– Прекрати дергаться, – велела Кэт.

Присущая ей отличная дикция слегка пострадала из-за необходимости говорить с полным ртом булавок.

Том послушно замер. Спина чесалась немилосердно, но он не шевелился. Его терзало смутное предчувствие, что у мисс Кэт рука не дрогнет всадить в него булавку, если он ослушается.

Они находились в театральной гримерной мисс Кэт, где она подгоняла под его тщедушную фигурку ливрею пажа, заимствованную из костюмерной.

– Не понимаю, зачем это надо, – ворчал Том. – У меня уже есть отличная ливрея, которую подарил мне виконт, когда сделал своим тигром.

– Угу. – Мисс Кэт обошла его вокруг и принялась колдовать со швом на бриджах. – Прислуга лорда Англесси только взглянет на твою полосатую желто-черную жилетку, как сразу поймет, что ты за птица и из какого дома. Те, кто прислуживает лордам, давно составили собственное мнение о молодых благородных господах, и это мнение благоприятным не назовешь. Тебе повезет, если тебя не выставят из дома, отвесив хорошую оплеуху.

Том проглотил готовое сорваться с языка возражение. Ему до сих пор не давала покоя вчерашняя неудача, когда он пытался узнать в Павильоне хоть что-нибудь полезное. Он решил во что бы то ни стало выведать у служанок леди Англесси сведения для Девлина, и если для этого нужно было вырядиться фатом из прошлого века – что ж, он так и сделает.

Том выгнул шею, чтобы получше разглядеть шов, который дошивала мисс Кэт.

– Криво.

– Я актриса, а не швея. – Она перекусила нитку и принялась разглядывать творение своих рук. – Ливрея принадлежит театру. Порвешь ее или запачкаешь, тогда узнаешь на своей шкуре, сколько она стоит.

Том спустился с низкого ящика, на котором его заставили стоять.

– С чего бы это я стал ее рвать?

Она громко расхохоталась, да и он тоже заулыбался. Хоть и знаменитая актриса и тому подобное, а все-таки отличная девчонка. Лучшая карманница из всех, кого он только знал, хотя большинство ее знакомых наверняка об этом не подозревали.

– Расскажи мне о том человеке, который вчера преследовал его светлость, – небрежно попросила она, наклоняясь, чтобы собрать с пола разбросанные нитки и булавки.

– Я не видел его до тех пор, пока он не поравнялся с нами. Хотя, конечно, ни у кого нет такого зоркого глаза и чуткого уха, как у его светлости.

Мисс Кэт закивала, не поднимая головы.

– Как ты думаешь, он имеет отношение к убийству, которое расследует его светлость?

– Еще бы не иметь. Как же иначе? Как только начинаешь разнюхивать что-то об убийстве, обязательно потревожишь каких-нибудь темных типов.

Том был в восторге от своего приключения, но потом он взглянул на мисс Кэт и внезапно пожалел, что сказал так много. Схватив смехотворное сооружение из атласа и бархата, которое должно было служить ему шляпой, он пробормотал:

– Ну, я пошел.

Мисс Кэт так неожиданно улыбнулась, что он даже подумал, не привиделась ли ему тень тревоги на ее лице.

– Помни, – наставляла она мальчишку, напялившего на голову треуголку перед тем, как умчаться, – никаких драк с фонарщиками. – И добавила, прокричав ему уже вслед: – И не вздумай есть или пить.

Городской дом маркиза Англесси представлял собой огромное сооружение на Маунт-стрит.

Том, стоя на мощеном тротуаре, до боли выгнул шею, когда пытался охватить взглядом четыре этажа величественного особняка с серой шиферной крышей. Сам маркиз, видимо, находился все еще в Брайтоне, ибо молоток на двери отсутствовал. Но его слуги уже успели убрать дом в траур, завесив высокие окна крепом и украсив вход черным венком.

Поправив накрахмаленное жабо, Том решительно поднялся на невысокое крыльцо и отбарабанил кулачком быструю дробь по блестящей черной створке парадной двери.

Не дождавшись ответа, он заколотил громче.

Железное ограждение отделяло главный вход от ступеней, ведущих вниз, в помещение для прислуги. Когда Том постучался в третий раз, дверь внизу открылась и оттуда высунулась голова женщины средних лет с пухлыми щеками, красным носом картошкой и кудрявыми седыми волосами, прикрытыми старомодным чепцом. Она посмотрела на мальчишку и спросила:

– Тебе чего, паренек? Разве не видишь, что на двери нет молотка?

Том помахал сложенным запечатанным письмом, которое подготовила для него мисс Кэт. Разумеется, в письме ничего не было, впрочем, он и не собирался отдавать его кому бы то ни было.

– Я принес послание лорду Англесси от сэра Джеймса Астона. Он велел передать его лично в руки лорду Англесси и никому больше. Только как мне попасть в дом, если на двери нет молотка?

Женщина, издав хрюкающий звук, засмеялась.

– Ты что, недавно на службе? Не знаешь, что означает, когда на двери нет молотка? Значит, хозяев нет. Тебе придется либо оставить послание здесь, либо отнести обратно своему сэру Джеймсу и сказать, что маркиз приедет только к ночи.

Том разочарованно вздохнул и, сняв пажеский головной убор, утер лоб рукой. Ему не нужно было притворяться, что он вспотел: бархат был адски тяжел, а солнце уже грело вовсю, стояла неестественная для июньского дня жара.

– О господи, – сказал мальчик подчеркнуто устало, – а я-то надеялся, что посижу немного и, может, выпью глоточек чего-нибудь, пока его светлость будет писать ответ.

Приятное лицо женщины излучало материнскую заботу.

– Бедный цыпленок. Сегодня действительно ужасно жарко. – Она замялась на секунду, после чего сказала: – Почему бы тебе не спуститься сюда? Выпьешь стаканчик вкусного лимонада, а потом пойдешь обратно.

Том изобразил нерешительность.

– Я, право, не знаю…

– Иди же. – Она распахнула дверь пошире и поманила его рукой. – У меня сынок такого же возраста, он на службе у лорда Магауана. Надеюсь, если он окажется на пороге господского дома, страдая от жары и жажды, то тамошней кухарке хватит доброты пустить его в дом, угостить чем-нибудь и позволить немного отдышаться.

Том решил не дать ей возможности передумать, а потому резво спустился по лестнице.

Он оказался в отделанном белой плиткой помещении с каменным полом и большими деревянными шкафами, где стояли тяжелые медные горшки. Миссис Лонг – как представилась кухарка – посадила его на скамью у кухонного стола и велела одной из судомоек принести ему большой стакан холодного лимонада. Помня о строгом предупреждении мисс Кэт, Том вытянул вперед шею и пил очень-очень осторожно.

– Так, говорите, маркиз не вернется до темноты? – спросил он, глядя на женщину поверх стакана.

– Да, мы ожидаем его вечером. – Она тяжело вздохнула и вытерла глаза кончиком фартука. – Он приезжает, чтобы похоронить свою красивую молодую жену, несчастный человек.

Вдоль каменного подоконника выстроились для охлаждения три свежеиспеченных пирога. Вишневый, решил Том, с тоской втягивая воздух, и, возможно, яблочный. Он постарался поскорее переключить внимание обратно на миссис Лонг.