Камелефата

— Сдавайтесь — это ваш единственный выход, — бросил им Камелефата.

Стражники, полагая, что имеют дело с многочисленным противником, не заставили себя уговаривать. Они побросали свои ружья, пороховницы, сделанные из рогов газелей, и тут же были окружены теми, кого сами рассчитывали взять в плен.

Камелефата выиграл сражение, не выпустив из лука ни единой стрелы. Он был доволен, но спокойствия пока не ощущал: предатель оставался по-прежнему неизвестен. Почему он сам не принимал участия в засаде? Камелефата решил, что предатель, уверенный в том, что ловушка непременно сработает, уже давно отбыл в селение ашуку, чтобы снять с себя любые подозрения.

Камелефата был прав, но не совсем. Тот человек действительно отправился было в деревню ашуку, но, услышав звуки боевых рогов, решил вернуться.

Освободитель велел своим людям привязать двадцать пленных стражников по четыре к стволам деревьев. Потом ашуку подобрали брошенные двадцать ружей. Это была неплохая добыча. Камелефата с интересом рассматривал одно из ружей — ему никогда еще не приходилось им пользоваться.

— Вперед, — скомандовал он, — это место не слишком надежное…

Вождь племени ашуку не успел закончить фразу: в его правое плечо вонзилась стрела, и он медленно опустился на землю. Кто-то выстрелил в него с вершины холма. Сума пантерой бросился туда, откуда прилетела проклятая стрела, но никого поймать ему не удалось. Стрелявший словно испарился.

Ожидая возвращения Сумы, Освободитель стонал, лежа на куче опавших листьев, плотным ковром устилавших землю.

Стрела, без сомнения, была отравлена, и, чтобы найти противоядие и спасти Освободителя, нужно было как можно скорее добраться до деревни.

Вождю ашуку грозила смерть.

16. Нападение

Камелефата почти не сознавал того, что с ним происходит; все кружилось перед его затуманенным взором. Словно во сне видел он нежное лицо Ситье, омытое слезами, или руки деревенского знахаря, касавшиеся раненого плеча, вызывая ужасную боль.

Да, вождь ашуку теперь находился у себя дома, в родной деревне, куда его быстро доставили, чтобы о нем позаботился умелый знахарь. Но отравленная стрела успела-таки оказать свое действие, и в течение трех дней Камелефата пребывал между жизнью и смертью.

Старый знахарь сил не жалел, стараясь спасти вождя, он использовал все свои магические знания. При помощи очень острого тонкого ножа ему удалось извлечь стрелу из правого плеча Камелефаты. Затем знахарь обработал рану фина́ном — черным лечебным порошком из коры особого дерева, обожженной и смешанной с маслом карите. Тело раненого обмыли специальным лечебным отваром. За раной ухаживали особенно тщательно.

Кроме того, чтобы отпугнуть злых духов, которые могли похитить душу вождя, старый знахарь и двое его молодых помощников без устали исполняли священный танец; при этом сам великий лекарь тихонько наигрывал на маленьком барабане, а танцевали двое его учеников, точнее, проделывали множество сложных движений, которым, по-видимому, придавали большое значение.

Время от времени знахарь, обмакнув хвост черной кошки в ароматическую жидкость, сбрызгивал лицо безразличного ко всему Камелефаты.

Во дворе дома постоянно толпился народ; волнение людей достигло предела. У всех было тяжело на сердце, всех мучила одна мысль: умрет или выживет? Смерть Освободителя для многих означала гибель всего племени, гибель священной мечты — освободить родину от работорговли. Зато для иных смерть молодого вождя была весьма желанной, потому что Камелефата мешал осуществлению их собственных эгоистических целей.

И вот когда наконец Камелефата с трудом впервые открыл глаза, вокруг раздались многочисленные вздохи — не только облегчения, но и сожаления, и даже утраченных надежд.

Тем не менее теперь Камелефата был спасен, хотя должно было пройти время, чтобы как следует зажила рана, нанесенная отравленной стрелой.

Понемногу, постепенно молодой вождь ашуку набирался сил, однако слабость и головокружения не проходили. Рана его почти затянулась, и он целые дни проводил за рыбной ловлей на берегу речки или гулял в сопровождении верного Сумы в окрестностях деревни.

Жизнь текла своим чередом. Сменяли одна другую сезонные полевые работы, по-прежнему в ветвях деревьев пели птицы, и воды рек текли в том же направлении. По-прежнему дули ветры, заставляя ветви деревьев шептаться, и все же Камелефата ощущал в родной деревне множество перемен.

Вождь давно заметил, что пыла в достижении столь высокой цели у его воинов по сравнению с прежними временами поубавилось и произошло то, чего он всегда боялся. К сожалению, он не успел придумать средство для борьбы с этим злом. В селении ашуку, где ему когда-то удалось поселить настоящую радость, теперь царили сплетни и пересуды.

Его враг сумел использовать самое низменное и самое опасное оружие — клевету.

Теперь Освободителю важнее всего было разоблачить провокатора, активность которого очень его беспокоила.

Но судьбе вскоре угодно было положить конец его беспокойству. Однажды тихим вечером, когда все дышало свежестью и прохладой, деревню поднял на ноги сигнал тревоги, поданный часовым.

— Вот еще некстати, — проворчал Камелефата.

Для сражений время было неподходящим: он не испытывал к собственным воинам должного доверия, хотя мужество и храбрость не покинули его. Да и верный Сума не оставлял его ни на минуту. Вместе они быстро разработали план особой обороны, какой еще никогда не держали. Камелефата пошел на это, понимая, что предатель непременно сообщит королевским солдатам обо всех возможных ловушках. Как все-таки ужасно было сознавать, что ты окружен предателями!

Камелефата приказал первому отряду, включавшему шестьдесят воинов, оцепить селение по периметру, вдоль ограды; что-то около двадцати человек должны были отвечать за ловушки, которые представляли собой широкие и глубокие рвы, прикрытые лианами и забросанные травой и листьями. Были и ловушки другого типа — петли из лиан, накрепко затягивающиеся вокруг ноги того, кто в эту петлю ступил.

Камелефата оказался прав. Большой отряд солдат двигался вперед осторожно, тщательно обходя все опасные места. Положение становилось серьезным, и Камелефата решил эвакуировать из деревни в северную часть леса детей, женщин и стариков под охраной из десяти воинов.

Со вторым отрядом он предпринял попытку обойти врага с фланга и ударить ему в тыл. Хотя Камелефата был еще очень слаб, все же без особого труда осуществил свой замысел — зашел в тыл королевского отряда, занятого перестрелкой с ашуку, оборонявшими стены селения под предводительством Сумы.

Камелефата отдал приказ открыть огонь и первым выпустил стрелу из лука. Остальные воины последовали его примеру, и королевские стражники оказались между двух огней. Но победы Камелефаты это вовсе не гарантировало, потому что врагам хорошо известны были его излюбленные приемы.

Битва была жестокой. Стрелы и пули дождем сыпались с обеих сторон. Падали люди. Камелефата всегда хотел, чтобы в битвах проливалось как можно меньше крови, но в тот день кровь лилась рекой, и он был бессилен помешать этому.

Между тем тиски, в которые попали королевские стражники, все больше и больше сжимались. Камелефата решил избежать ненужных жертв и велел своему отряду прекратить огонь и потихоньку возвращаться в деревню, окруженную неприятелем, а сам, оставшись в одиночестве, присел на ствол упавшего дерева. До этой минуты невероятным усилием воли ему удавалось не только держаться на ногах, но и командовать отрядом. Теперь силы его иссякли. К тому же открывшаяся рана причиняла ему невероятные страдания.

Вот тут-то и появился Агба Эде. В руках он держал ружье, а вид имел еще более ужасающий, чем обычно, и глаза его странно блестели.

Камелефата обратился к нему тем тоном, каким вождь должен говорить со своими подданными: