Мария, княгиня Ростовская

— Берегись!

Оставляя за собой жирный шлейф чёрного дыма, огненный клубок нёсся прямо на машину, возле которой стоял Ли. Удар! Бочонок, наполненный смесью смолы и растительного масла разлетелся вдребезги, окатив деревянный щит огнём. Пронзительно завизжал, катаясь по снегу, рабочий из обслуги.

— Помогите ему! Воду сюда, быстрей!

Бату-хан наблюдал, как китайские рабочие заливают водой огонь, не давая ему сожрать деревянную конструкцию машины. Бату усмехнулся. Да тут кроме китайцев уже кого только нет. В войске джихангира служат народы полумира. И скоро будут служить народы всего мира, вот так.

— Бей!

Длинный рычаг снова рванулся, выбрасывая очередной снаряд. Бату усмехнулся. Он уже кое-что понимал в стенобитном мастерстве, насмотрелся… Да, в отличие от Рязани и Владимира этот город имел на вооружении сильные метательные машины. Пожалуй, будь у Бату такой осадный обоз, с каким он подступил тогда к рязанским деревянным стенам, можно было бы уже сворачиваться и идти восвояси. Однако он хорошо подготовился к нынешнему походу, и стенобитных машин в войске у Бату нынче великое множество. Против одного урусского камнемёта у Бату-хана десять.

— Бей!

Ещё один горшок улетел к цели, и не успел он упасть, а рабы, подгоняемые плетью, уже тянули длиннейший канат, взводя механизм для следующего выстрела. Благодаря длине каната они держались поодаль от машины, и огненные снаряды урусов им не грозили. Люди, состоящие при самой машине, прятались за толстыми деревянными щитами, приделанными по обеим сторонам станины для защиты от стрел урусских самострелов и ответных снарядов.

— Бей!

Китайские машины стреляли поочерёдно, чтобы не сбивать друг другу прицел. Бату-хан представил, что сейчас творится там, за стеной Кыюва, и поёжился.

— Эй! — позвал он китайского мастера. Китаец, оставив укрытие, рысью подбежал и склонился в поклоне.

— Как тебя зовут?

— Моё имя Ли Фэнь Чжэнь, о Повелитель!

— Когда ты начнёшь ломать стену, Ли?

— Уже сегодня, Повелитель! Как только подавим вражеский камнемёт, мешающий нам работать!

Словно подтверждая слова китайца, из-за городской стены выпорхнуло пятнышко, понеслось к цели, стремительно увеличиваясь в размерах. И никакого на сей раз дымного шлейфа.

— Берегись!

Раскалённый валун ударил в щит, прикрывающий обслугу орудия. Брызнули щепки, повалил дым и пар от сырого дерева. Китайский мастер побледнел — за этим щитом он только что стоял.

— Метко бьют урусы, э, мастер Ли? — прищурился Бату. — Что, если они сожгут твои машины?

— Если даже они повредят или сожгут пару машин, Повелитель, это их не спасёт! Мы построим новые, и очень быстро! — китаец указал рукой на сваленные поодаль брусья и свежеошкуренные брёвна — запасные детали камнемётов.

— Ты молодец, мастер Ли! — довольно усмехнулся молодой монгол. — Всего ли тебе хватает?

— Пока всего, о Повелитель!

— Хорошо. Работай!

Уже отъезжая, Бату-хан подумал: надо бы запомнить этого китайца… Э, пустое! Всех не упомнишь.

— … Да, мы обещали. Но кто знал, что так всё обернётся. Посылать войска на помощь Киеву сейчас равносильно самоубийству! Никто не вернётся назад.

Пламя свечей било в глаза, до рези. Князь Михаил опустил веки, но и это не помогло: багровый отсвет гулял под опущенными веками, точно отсвет недалёкого пожара… Что-то у меня с глазами, подумал Михаил…

— Пойми нас, Михаил Всеволодович, — мягко, проникновенно заговорил Конрад Мазовецкий, так и не дождавшись ответа. — Мной посланы гонцы к Генриху Силезскому и к чешскому королю Ваславу Железному. Но нужно ещё золота и серебра…

— Весьма сожалею, — прервал князь Михаил, открывая глаза. — Но поход сей вам придётся организовывать на свои.

Епископ краковский пожевал губами.

— Значит ли это, что казна великого князя Михаила Всеволодовича показала дно? Или просто он жалеет средств на священный поход?

— Это значит, твоё священство, что вкладывать деньги в никуда я не намерен, — жёстко ответил Михаил. — Более того, приличные люди в таких случаях возвращают задаток.

— Это невозможно, князь, — голос Конрада тоже стал напряжённым. — Эти деньги потрачены на сбор войска, вернуть их немыслимо.

— Ну я же так и понял, — кивнул Михаил. — Однако отныне все расходы по обороне ляшских и мазовских земель лягут на вас, господа. В конце концов, это ваши земли.

— Речь идёт о помощи Руси, князь Михаил.

— Уже не идёт. Себе бы успели помочь вы, и то хлеб.

Князь Михаил встал, обвёл глазами собравшихся.

— Благодарю за гостеприиимство, господа. И, само собой, за оказанную помощь.

Тяжкий удар потряс стену, и целый пласт каменной кладки разом осыпался, обнажив неровную, щербатую выбоину. Воевода выругался. Надо же… А с виду словно из цельного камня стена вытесана. Ведь яйца куриные в раствор клали, так в древних документах записано. Должно быть, на базар пошли те яйца… Или это время ослабило так кладку древних киевских стен?

Неподалёку торчали обгорелые останки метательной машины. Почерневший каменный блок лежал в окружении головёшек и покрытых окалиной железяк. Дмитр Ейкович горько усмехнулся. Всего на один день отсрочили начало разрушения стен хитроумные машины, созданные порочными мастерами. Прав оказался покойный Онфим — имея силу немеряную, и вслепую забить можно… Да, Онфим. Принял он в тот первый день смерть лютую. Окатило горючей смесью из разбившегося вдребезги горшка, пущенного вражеской машиной. Правда, подскочили к нему, водой залили, а толку? Только лишний час промаялся человек…

Новый удар, и снова сыплются камни из обветшавшей стены. Воевода вдруг ощутил приступ отчаяния. Всё бесполезно. Как заливать водой обгоревшего с головы до ног. Всё, что они делают, способно продлить агонию осаждённого города, не более того.

Сзади послышался топот копыт, и вестовой подлетел на взмыленной кобыле — видно, гнал во весь опор.

— Воевода, беда! Пролом на Ярославовом городище! Поганые на приступ пошли!

— А ну, всех собирать! — рявкнул воевода. — Ночную смену поднять! Все к пролому!

Кони ступали по мягкому свежевыпавшему снегу, и оттого шаг из казался неслышным, несмотря на тихую погоду.

— Повезло нам, княже, — старший из витязей охраны указал рукой на перевал, над которым сияло ярко-голубое небо. — Местные говорят, нечасто такая погода бывает в здешних горах. Зимой на перевале трудно.

— Ничего, Ставр. Бог даст, перейдём, — откликнулся князь Михаил.

— Может, зря проводника не взяли?

— Не в первый раз идём. Обойдёмся.

Князь Михаил лукавил пред собой. Обида толкнула его на спешный отъезд из Кракова, тут не до проводников. Другую же мысль князь давил в себе нещадно, и уже не мог задавить.

Всё бесполезно. Всё. Не устоять златому Киеву, и не устоять всей земле русской. Последние дни князь не раз вспоминал вещий сон — да, именно так! — открывшийся дочери Феодулии давным-давно. Геенна огненная и мрак кромешный… Вот она геенна. И мрак не замедлит явиться.

Строго говоря, визит к королю Бела Арпаду тоже бесполезен. Вряд ли угры двинутся на помощь Руси. Да и поздно уже, похоже, спасать Киев. Но, может, не поздно укрепиться в Волыни? Владимир город крепкий, пусть и деревянные стены у него…

Нет. Бесполезно, всё бесполезно. Под Киевом был бы шанс, никак иначе. Всё остальное мечты, самообман…

Еловая лапа, осыпанная снегом, дрогнула, и снежный ком обрушился на голову князя, прервав раздумья. Михаил отряхнулся, протёр снегом лицо, будто впервые увидев, где оказался. Пора бы уже и отрезветь, княже.

Князь крепко стиснул зубы. Что будет, то и будет. Он должен попытаться.

Между тем безветрие как-то незаметно кончилось, и свежий ветерок уже посвистывал в кронах, набирая силу.

— Надо привал делать, княже! Как бы в темноте в непогоду не угодить на той стороне…

Михаил взглянул на небо. Над перевалом оно ещё сияло яркой голубизной, но позади, на самом горизонте неряшливыми клочьями уже позли с севера тучи.