Странник

— Уважаемый? — фыркнула Наталья. — Ладно, ладно, никаких возражений.

Квартиру подготовили меньше чем за час: очистить и вымыть холодильник, отключить все электроприборы вместе со счетчиком, оставить Славику послание на самом видном месте: не захочет, а увидит. Порядочек. Можно отправляться. Наташ, вот зачем тебе на той сторонесотовый? Выключи и положи на полку в прихожей — никаких современных предметов тудабрать нельзя, это аксиома!

Мгновенный переход через прореху, в «субьективном времени» наступило солнечное ясное утро. Трюггви пошаманил над Дверью — у него тоже дар аргуса, годи знает, как запереть «червоточину», чтобы со стороны квартиры Дверь оказалось закрытой. Альтернативная энергетика, как выражался Ваня.

— Между прочим, я всегда была против этого неслыханного уродства, — Наталья кивнула в сторону трех поганых идолищ, обезображивавших полянку. — Человека не знакомого с подоплекой до сердечного приступа довести может.

— Всё для нашей же безопасности…

Страхолюдин воздвигали в прошлом октябре (по счету этой стороны) — Сереге пришлось зазвать всю молодежь из Рёриковой дружины, Трюггви поспособствовал. Возились больше недели: найти подходящие вековые сосны, срубить, обтесать, перетащить на прогалину, затем озаботиться художественной резьбой.

Пришлось пространно объяснять не только самому Трюггви, но еще Кетилю, Снорри, Гримуру, Сигвальду и остальным, что эти грозные боги отпугнут от прохода в Гардарики-фьярри нечисть — одного только хелльдирра достаточно вспомнить. Даниры пришли к общему мнению, что боги Сигара несимпатичные и скверно выглядят, но помочь не отказались — надо, так надо. По окончанию работы все вернулись в Ладогу, зимовать. Славик в это время пропадал в исторической реальности XIV века и знать не знал о сомнительной инициативе верного помощника.

Две снекки пристали не к левому берегу Невы, а встали почти напротив — у Харар-эйан, Заячьего острова, чье старинное название сохранилось и тысячу с лишком лет спустя. Оно и понятно, остров окружен со всех сторон рекой, значит никакая нечисть с большой земли не проберется: «твари с холода» страсть как боятся проточной воды. Леса в дельте, как известно, место неприветливое, мало ли — лучше будет остеречься, особенно на ночевке.

Трюггви вначале покричал, но когда стало ясно, что его призывов не слышат, споро развел костерок и дал сигнал дымом: обычная практика, если желаешь привлечь к себе внимание корабельщиков. Спустя четверть часа снекка подошла к вдающемуся в воду гигантскому валуну похожему на голову ящерицы и годи вместе с Сигаром и Нерейд-коной (Наталье пришлось подбирать имя экспромтом, выбрали дома из списка в конце книги «Исландские саги») взошли на борт.

Лица почти сплошь знакомые. Кетиль, сын Орма, кормчий Торстейн по прозвищу Гюлльскег, Рунольв-охотник, двое братьев — Оттар и Оддлейв Биргирссоны. Еще полдесятка неизвестных — у Рёрика-сэконунга в дружине ротация кадров постоянная, ремесло-то далеко не самое безобидное, потери случаются. А ходить под рукой такого знатного человека и удачливого воина как Рёрик из рода Сёльдунгов — большая честь.

Попутно выяснилось, что сам Рёрик остался в Альдейгьюборге: отвезти товар в Викборг дело немудрящее, дружинный кормчий с молодежью управятся запросто. Тем более, что ожидать нападения на самой Неве или в заливе сейчас не приходится — любого наглеца осмелившегося на грабеж отыщут и пристукнут совместными усилиями: нынешние купцы это вам не тучные итальянцы эпохи Возрождения, в шелках и бархате с золотом, а суровые бородатые дяди с острыми клинками. Если разозлить — в такую лютость впадут, что хоть за Край Мира беги. Хотя, не исключено, достанут и оттуда. Эти могут.

Дорога оказалась необременительной — день на веслах и под парусом вверх по реке к истоку, остановка на Ореховом острове, где норманны держали один из форпостов, закрывающих вход в Ладожское озеро, поутру снова в путь: через непредсказуемое Нево, вдоль южного берега к Волхову. Серега был немало удивлен, отметив, что Волхов сейчас «течет вспять», сиречь от Ладоги к Новгороду — пришлось расспрашивать Трюггви, который объяснил, что лето выдалось жаркое, уровень воды в Ильмене низкий, оттого и направление течения реки изменилось. Так случается. [2]

К вечеру впереди справа показался и сам Альдейгьюборг, в изводе на современный русский — Город Волны.

Приехали, Сигар-бонд. Добро пожаловать.

— Славик, будь добр, принеси из прихожей старые рекламные газеты, расстелим на столе, — Алёна задумчиво рассматривала Серегины приобретеньица. — И резиновые перчатки прихвати, в ванной комнате валяются…

— Чего вы боитесь? — не понял Иван. — Зачем перчатки? Останки очень старые, на костях нет следов разложившихся тканей. Уверяю, опасности не больше, чем при работе с материалами из Зоологического музея.

— Простите Ваня, это на уровне рефлекса. Очень уж противно выглядит.

— А по-моему наоборот, восхитительно.

— Вы эстет, как погляжу…

Пока Серега постигал у даниров хитрую науку «внедрения» в историческую реальность, прочие концессионеры ломали головы над трофеями, вызвавшими у Алёны острую неприязнь. Для сортировки и подробного изучения использовали круглый стол гостиной комнаты — все двадцать восемь образцов были аккуратнейшим образом разложены в рядки, после чего филологесса взялась за блокнот: записать первые наблюдения, потом пригодится. А посмотреть было на что.

Два неплохо сохранившихся черепа, фрагменты челюстей, зубы, несколько крупных костей скелета. На первый взгляд ничего особенного, за одним исключением: любой человек, пусть даже весьма поверхностно знакомый с анатомией и биологией, сразу бы сказал — эти остовы не принадлежат ни одному из живых существ ныне обитающих на Земле. Да и крайне сомнительно, что хоть один специалист-палеонтолог опознает в них древних ископаемых.

— Хотелось бы увидеть, как оно выглядело при жизни, — Иван погладил пальцем один из черепов. — Ума не приложу, что за ветвь эволюции, но точно не млекопитающее.

— Рептилия? — предположил Славик. — Тоже нет. Равно и не насекомое.

Голова дивного зверя напоминала формой полуторалитровую бутылку от минеральной воды — уплощенный конус длиной не больше сорока сантиметров оканчивающийся гребнеобразным резцом-зубом со стороны пасти и десятком изогнутых рожек-крючков там, где должны начинаться шейные позвонки. Глазницы (впрочем, глазницы ли это?) выглядели глубокими желобками в кости, по три справа и слева. Нижняя челюсть отсутствовала, но Иван вдруг сопоставил четыре отдельные парные кости в виде крючьев-зацепов и углубления под «скулами», сложил рядом и уродец принял относительно завершенный облик.

— Батюшки светы, это ведь подвижные мандибулы, — сообразила Алёна. — Острые как бритва! Если соблюдать привычные нам пропорции, существо должно быть размером с крупную собаку, наподобие мастифа или даже ирландского волкодава… Хищник?

— Явно не травоядный. Серега тоже хорош — мог бы в записке сообщить, где отыскал эти сокровища!

— Где-где, — буркнул Славик. — Известно где, на той стороне. В антикварных магазинах ничего подобного не купишь, особенно учитывая необычные свойства кости — стекло режет, с ума сойти. Тут собраны кости нескольких разных организмов, ясно как день. Причем все твари вылезли из «репинской» Двери и подохли или были убиты уже в нашем мире. Отлично понимаю Трюггви, утверждающего, будто леса «испорчены» — увидишь перед собой такую чупакабру, седым останешься. Если ноги унесешь.

— Остается надеяться, что прошлым годом мы сумели на некоторое время дестабилизировать «червоточину» и нашествие зверюг прекратилось, — понимающе кивнул Иван. — На худой конец, страшилищ стало поменьше. Я догадываюсь откуда взялись сувениры: емь народ может быть и дикий, но отношение к «волшебному» или «потустороннему» у финнов более спокойное, чем у даниров со славянами. Славик, пока я Питере, давай навестим Старого и его семейство? Алёна Дмитриевна, не желаете сопроводить нас в качестве толмача? В свете новых обстоятельств, мы обязаны знать, что происходит в субъективном времени — вторая «червоточина» должна оставаться под наблюдением.