Зулусы наступают

Рога быка сомкнулись.

— Явума! — раздался крик.

И воины Чаки перешли в атаку. Неприятель осыпал их ассегаями. Одни вонзались в щиты, другие — в горло, но ничто не могло остановить лавину разъяренных людей.

Через десять минут бой прекратился. Сторонники Мозелекаца стали отступать, но были настигнуты и перебиты.

Черный Лев — Чака — сделал прыжок, выпустил когти и растерзал добычу. Воины его, тяжело дыша и дико вращая глазами, перестроили ряды. Тела их были залиты кровью. Во главе каждого отряда стоял индуна.

Военачальник медленно прошел вдоль рядов воинов.

Дакуин схватил Суоллу за плечо.

— Видишь боевое перо у него на голове? Это тот самый вождь, который выгнал нас из нашей пещеры.

Действительно, это был Сирайо. Он восхвалял своих воинов, одержавших славную победу. Потом он поднял ассегай, прославляя великого черного вождя Чаку, и грянула победная песня.

Воздух дрожал от гула.

— Е-у-а! — загудел первый отряд.

— Кум! — глухо отозвался второй.

И воины, как один человек, топнули правой ногой.

По рядам прокатился барабанный бой. Рукоятками ассегаев воины ударяли по щитам. Весть о победе долетела до сторожевых постов, и к вечеру великий Чака, не покидавший военного крааля, узнал о поражении Мозелекаца.

По приказу военачальника разложили костры. Воины собрали щиты врагов, чтобы отнести их в военный крааль и положить к ногам Чаки. Раненых добили; не щадили и своих — тех, кто не мог двигаться. Легкораненые спустились к ручью и обмыли раны.

Отдохнув, победители тронулись в обратный путь.

Бушмены, притаившиеся за скалой, словно окаменели от ужаса.

— Все убиты, — сказал Кару. — Все эти сильные воины убиты. Чака им принес мир и покой.

Впервые видели они организованное побоище, и это зрелище привело их в ужас. Пугливо уползали они прочь от поля битвы и молча продолжали путь. Им хотелось уйти подальше, — туда, где не слышны удары ассегаев по щитам, торжествующий рев воинов и победные возгласы: «Е-у-а-кум!»

Суолла бросилась на землю и спрятала лицо в траве, чтобы заглушить рыдания.

Дакуин сидел, стиснув руки и свесив голову между колен.

Даже Кару — и тот призадумался. Когда солнце скрылось за холмами и взошла луна, старый бушмен стал утешать молодежь.

— Суолла, подними голову. На нас смотрит Ка-Кашим, маленькая луна. Она поведет нас в страну, где мы найдем покой.

Суолла пошевельнулась.

— Я не вижу маленькой луны. Я вижу только убитых. А жены и дети ждут воинов, которые ушли вместе с невидимым ветром.

— Больше я не слышу топота ног, Суолла, — сказал Кару.

Дакуин вышел из оцепенения.

— Бушмены живут одни в норах, словно земляные зайцы. Они — слабые. Почему они не живут все вместе?

Послышался шорох, и при свете луны они разглядели небольшого зверька. У него были короткие кривые лапы, серебристая спинка и маленькие глазки на короткой мордочке. Они узнали медоеда 9.

— Видишь? — сказал Кару. — Это одинокий охотник. Он мал и слаб, но ничего не боится. Ему жить веселее, чем стае диких собак. Он не нападает, если его не трогают. Он живет один. И мы будем жить так, как жили наши отцы и отцы наших отцов. Мы тоже никого не боимся.

Издалека донесся заглушенный рев победителей. Зверек фыркнул, перевернулся на спину и покатился по склону.

Суолла расхохоталась.

— Сделай огонь, отец! Я принесу хворосту, и мы поедим.

— Я тоже, — развеселился Дакуин. — Мой живот громко просит пищи.

Глава VII

ОПАСНОСТЬ В НОЧИ

Рисунки бушменов на скалах чаще всего изображают антилопу-канну, хотя бушмены больше имели дело с газелью. Грузные слоны также очень заинтересовали художников.

Самцы черных антилоп, несомненно, внушали страх маленькому охотнику, который рисковал жизнью, подходя к ним близко. Другими страшными врагами были буйвол и носорог, редко фигурирующие в пещерной живописи. Буйвол предпочитал прятаться в тростниковых зарослях или кустах, куда нелегко было пробраться стрелку; черные антилопы выбирали лесные просеки, а антилопа-канна и газели паслись на открытых равнинах. Вместе с зебрами и гну двигались они на запад, в бесплодную пустыню.

Носорог, уверенный в своей силе, выбирал пастбища по своему вкусу и умел их отстаивать; однако он первый исчез, когда лук и ассегай уступили место ружью.

Вместе с крупной дичью бушмены двигались на запад, гонимые сначала кафирами, потом белыми. Пришельцам, занимавшимся земледелием и скотоводством, уступали они плодородную землю.

Травоядные обитатели равнин переселялись на запад. Черная антилопа, а также куду 10 не покидали равнин, заросших кустарниками и покрытых деревьями. Куду — животное очень осторожное, и подкрасться к нему нелегко. Бушмен редко встречается с ним, а потому и нет бушменских рисунков, изображающих куду.

Хотя слово «бушмен» значит «человек зарослей», но в действительности бушмены предпочитают открытые равнины и холмы, и в этом отношении совсем не походят на карликовые племена Центральной Африки, обитающие в непроходимых лесах.

Трое беглецов дошли до реки Орэндж, которую Кару называл рекой Гарип. Стада крупной дичи паслись на обоих берегах; дальше, за зелеными пастбищами, тянулась темная цепь холмов.

Но опасно было здесь останавливаться. Среди холмов скрывались племена, разбитые Мозелекацем или ему подчинившиеся.

Бушменам нечего было защищать, кроме своей свободы. Но, не желая сделаться рабами, они шли дальше. Кару хотел идти вдоль реки: вода и дичь — вот все, что было ему нужно. Но племена более сильные охотились на обоих берегах, и бушменам пришлось свернуть в сторону от водной артерии.

Гадальные кости не приносили утешения. Они предвещали опасность. Но Кару не мог решить, что угрожает ему — наводнение, жажда, молния, человек или зверь.

— Кости говорят, что мы должны бежать, — сказал Кару, пряча их в мешочек, который он носил на шее.

— Почему мы всегда дрожим от страха? — сердито спросил Дакуин.

— Правда! — воскликнула Суолла, которая ничего не боялась. — Заяц кричит раньше, чем его ударили. Его мозг превращается в воду. Мы не позволяем нашим детям есть мясо зайца.

— Говорю тебе — нам угрожает опасность, — проворчал Кару. — Если Дакуин не боится, пусть он остается здесь, но я уйду сегодня ночью. Если мы будем ждать до утра, кафиры, которые ищут отбившийся скот, увидят нас и убьют.

Дакуин нетерпеливо щелкнул языком.

— Я иду с тобой, и Суолла тоже пойдет, — сказал он.

Ночью они тронулись в путь. Дакуин хмуро следовал за Кару. Потом он поднял камень, плюнул на него и отшвырнул в сторону — чтобы избавиться от дурного настроения.

Рысцой подвигались они вперед. На лугах паслись стада антилоп; животные, пережевывая траву, долго смотрели вслед беглецам.

На рассвете они остановились и прислушались: издали доносились голоса перекликающихся птиц. Вскоре они увидели большую впадину в земле, наполненную водой и имевшую в длину около семи километров. Осторожно обойдя ее, чтобы не спугнуть птиц, они поднялись на холм и нашли пристанище среди огромных каменных глыб.

Усталые, они улеглись спать, а проснувшись после полудня, долго следили за антилопами, которые приходили на водопой к пруду.

Но не одни животные утоляли здесь жажду. Скоро пришли вооруженные воины с собаками и разложили костры на берегу пруда. Вот почему, когда спустилась ночь, бушмены решили идти дальше.

Кару шел впереди, отыскивая старые тропы, проложенные зверями. Лишь опытный следопыт мог их найти. Неожиданно тишину прорезал звук, заставивший беглецов остановиться и затаить дыхание. Это было всего-навсего ворчание льва — не гневный его рев и не оглушительное рыкание, а тихое ворчание. Однако все живое замерло, прислушиваясь. Один только носорог сердито захрапел.

Люди ждали. Вместе с ними ждали и животные. Наконец нетерпеливый кабан не выдержал и хрюкнул. И все пришло в движение. Где-то треснула сухая ветка, заблеял козленок, и мать тревожно отозвалась на его зов. И снова тишина.