Пещерный лев (Сборник)

Они считали себя выше всех других охотничьих племен, так как доказали свое превосходство приручением собак.

Но никто не знал, к какому времени относится это достижение, самое ценное из всех, сделанных до сих пор человеком. Предания говорили, что душа их предка поселилась в теле большой собаки и вместо того, чтобы вредить оставшимся в живых, как это обычно делали души умерших, стала служить человеку. Люди из высокой долины, как они называли себя в память своей родины, очень гордились этим.

Приняв этот новый облик, их предок подчинился воле тех, которые были его братьями по крови. Он охранял их сон и лаем предостерегал от врагов; он провожал их на охоту и загонял для них дичь. В благодарность за это люди позволяли ему греться у своего очага, кормили его; с ним обращались как с другом, и он выказывал свою благодарность и любовь прыжками, взглядами, лизанием рук и другими знаками преданности. В первый раз между человеком и животным завязалась дружба. Когда господин ел, собака тоже получала свою долю. В холодные зимы она могла греть у огня свои замерзшие лапы. Таким образом, еще задолго до того, как люди ил высокой долины стали вести кочевой образ жизни, между ними и собаками был заключен дружеский союз.

Боро в сопровождении старейшин направился к пришельцам, сидевшим на камне. Последние продолжали сидеть с сознанием полной безопасности и, только увидя, что к ним приближается вождь племени, поднялись, чтобы приветствовать его. Они не могли объясняться словами, но жестами показали, что они не враги, а друзья, и желают завязать с людьми с реки мирные отношения. Они предложили Боро кусок мяса убитого оленя и тут же показали ему свое искусство управлять собаками, приказав им сначала залаять, а потом замолчать.

То, что для этих пришельцев было простой игрой, казалось Боро и старикам опасным волшебством. Эти незнакомцы владели искусством, о котором сыновья Медведя до сих пор ничего не знали. Как бороться с этими могущественными людьми? Этот вопрос занимал и Боро, и стариков.

Сделав со своей стороны все, что они находили нужным, чтобы доказать людям с реки свои дружественные намерения, пришельцы свистом подозвали своих собак и удалились по направлению к северу, откуда они пришли.

Вскоре племени Медведя удалось выяснить, что Круглоголовые — так их назвали люди с реки — в большом количестве поселились в соседней долине. Там, на открытом месте, они построили себе хижины, которые имели квадратную форму и своим входом были обращены к центру лагеря. Хижины были просторны, их стены были сделаны из плотно пригнанных друг к другу и глубоко вбитых в землю кольев. Все поселение было окружено забором, который защищал его от диких зверей.

На расстоянии в полдня ходьбы вверх по реке находилось другое поселение Круглоголовых, а дальше к северу еще несколько. Это была большая опасность. Среди сыновей Медведя не было других разговоров, как только об этой новой угрозе.

Они по-прежнему смотрели враждебно на этих неожиданных пришельцев. Сыновья Медведя старались не подходить близко к поселениям Круглоголовых и не теряли надежды, что они уйдут. Но у женщин, несмотря ни на что, любопытство взяло верх. Им очень хотелось знать, как живут эти люди, пришедшие из незнакомых стран. И поэтому они все время бродили вокруг селений Круглоголовых, хотя и боялись их собак. Иногда их приглашали зайти, они долго отказывались, но потом с радостью принимали приглашение.

Суждения женщин были не в пользу Круглоголовых; по красоте они далеко уступали людям с реки. Маленькие и приземистые, они плохо бегали, и самый быстрый из них не мог бы состязаться с самым медленным из сыновей Медведя. А что это за охотник, который не умеет бегать! Кроме того, Круглоголовые не умели вырезать и рисовать зверей, не умели лепить человеческие фигуры и — тут женщины особенно торжествовали — они не знали иглы. Свои меха они скрепляли при помощи кожаных шнуров. Это окончательно уронило их в глазах Медведей.

Но все же за ними нельзя было не признать известных способностей. Они очень быстро усвоили важнейшие слова из языка своих соседей и таким образом вскоре стали довольно свободно объясняться с ними. Они старались научиться всему, что им казалось полезным. Больше всего им понравилась игла, и они научились шить. Но так как им не удавалось делать такие тонкие иглы, какими работали Медведи, то они охотно выменивали их на животных, которых им удавалось убить на охоте с помощью своих собак.

Единственное, в чем люди с реки должны были признать превосходство Круглоголовых, — это было их искусство управлять собаками и жить с ними в дружбе. Но тайну приручения животных Круглоголовые тщательно хранили и не хотели ни с кем ею делиться.

Племя Медведя пока не страдало от соседства с чужеземцами. Правда, охотиться становилось все труднее, но в этом нельзя было винить Круглоголовых.

Так обстояли дела, пока длились ясные осенние дни. Но положение резко изменилось, как только пошли дожди. Медведям стало ясно, что охота не может их больше прокормить. Конечно, и раньше они знавали плохие времена, когда приходилось возвращаться домой с пустыми руками. Но теперь то, что раньше было исключением, стало правилом. Крупный зверь, которым семья могла питаться много дней, попадался все реже и реже. Лошади, бизоны, быки, олени ушли далеко, а оставшиеся не подпускали к себе человека. Другие же животные совсем исчезли из этой местности. Даже последнее семейство мамонтов, которое до недавних пор еще оставалось здесь, теперь переселилось отсюда. Один охотник видел ночью, как несколько мамонтов бросились вплавь в реку, широко разлившуюся от дождей: впереди плыл старый самец, за ним две самки и двое детенышей, родившихся в последнюю весну. Это было тем более удивительно, что обычно мамонты избегали глубоких вод. По-видимому они чувствовали приближающуюся опасность.

Причины этих роковых перемен были ясны Медведям: все дело в собаках, которые своим лаем разгоняли животных. Они были неутомимы в преследовании зверя и, выследив его, до тех пор не оставляли его в покое, пока не приходили их господа, которым оставалось только убить загнанную для них добычу. Людям же с реки доставались лишь мелкие звери — лисы, волки и нечистоплотные гиены, мясо которых они презирали и никогда раньше не употребляли в пищу: оно было вонючим и отвратительным на вкус. Кроме того, дети Медведя были убеждены, что уподобятся этим трусливым животным, если будут питаться их мясом.

Отчаяние наполнило их сердца. Женщины жаловались и осыпали мужей упреками. Были случаи, когда матери убивали новорожденных детей, чтобы избавить их от этой жизни, полной страданий от голода и холода.

Мужчины, более гордые, чем женщины, молчали, но и они невыносимо страдали: неужели они должны без борьбы признать себя побежденными? Но что можно было сделать против врага, во много раз более сильного, чем они?

Все менялось вокруг них. То, что раньше считалось наивысшей добродетелью — быстрота бега и искусство изображать зверей — потеряло всякую цену. Можно ли было бегать наперегонки с целой сворой собак? И стоило ли удерживать зверей путем заклятий и изображений только для того, чтобы их убивали другие?

Нон совершенно забросил свое любимое занятие и больше не рисовал и не вырезал животных. Безделье, однако, тяготило его. Он вспоминал те времена, когда вместе с отцом и другими членами племени отправлялся на охоту. Они не боялись не усталости, ни мороза. Часто они ночевали в лесу. По утрам на их бородах звенели сосульки, их поливал дождь, но они не обращали на это никакого внимания. С самого раннего утра выслеживали они какого-нибудь хищного зверя и выгоняли его из логовища, куда он только что вернулся после ночной охоты. Тогда начиналось долгое преследование, проходившее с переменным успехом, но почти всегда заканчивавшееся их победой, потому что они прекрасно знали местность и все повадки и обычаи зверей. А когда разгневанный бизон или бесстрашный бык нападали на охотника, тот тут начиналась борьба не на жизнь, а на смерть. А как радостно было измученному и усталому охотнику возвращаться домой, сгибаясь под тяжестью добычи.