Чингисхан. Пенталогия (ЛП)

Внезапно в шум вплелись новые звуки — резкие глухие шлепки, и олеты отступили. Хасар закрывал голову руками, пока не раздался гневный голос Хачиуна. Тот привел людей с дубинками.

— Поднимайся, если можешь, брат. Кого ты велишь казнить? — рявкнул Хачиун.

Хасар опустил руки, выплюнул на траву темно-красный сгусток и с трудом встал. Его распухшее, залитое кровью лицо выглядело так ужасно, что хан олетов перестал веселиться.

— Это личное дело, — торопливо произнес хан под свирепым взглядом Хасара. — Между нами и твоим братом.

Хачиун бросил взгляд на Хасара, тот пожал плечами, скривившись от боли.

Тэмуге, белый как молоко, тоже поднялся. В глазах юноши застыла ярость от стыда и унижения. Братья никогда не видели его таким рассерженным. Юноша с усилием выпрямился, и Хасар благодарно ему кивнул. Незнакомцу порядком досталось. Он упер руки в колени и, тяжело дыша, ухмыльнулся.

— Осторожнее, — чуть слышно прошептал Хачиун своим братьям.

Он привел около дюжины людей — всех, кого успел собрать, когда узнал о драке. Было ясно, что против воинов-олетов им долго не продержаться. Со всех сторон за ними следили холодные взгляды, и старый хан олетов вновь ощутил уверенность.

— Законы чести соблюдены. Между нами нет вражды.

Он обернулся к Хасару, чтобы посмотреть, как тот примет его слова. Кривая усмешка тронула губы Хасара — он услышал приближающийся топот. Судя по бряцанию оружия и доспехов, это Чингис со своими воинами спешил на помощь. Толпа тревожно замерла.

— Говоришь, нет вражды? — прошипел Хачиун. — Не тебе решать, олет.

Все взгляды обратились к Чингису, который шел в сопровождении Арслана и еще пятерых вооруженных воинов. Они держали мечи на изготовку, и ханские сыновья обеспокоенно переглянулись, внезапно поняв, что натворили. Чуть раньше они сговорились испытать одного из братьев Чингиса, и все было замечательно, пока не вмешался Тэмуге. Чем теперь закончится стычка, никто не знал.

С непроницаемым выражением лица Чингис оглядел место побоища. Он задержал взгляд на Тэмуге, заметил, как у младшего брата дрожат руки, и его желтые глаза вспыхнули гневом. Хан олетов торопливо сказал:

— Все уже улажено, повелитель. Просто небольшое разногласие из-за лошади.

Он судорожно сглотнул пересохшим ртом. Чингис не слушал.

— Хачиун?

Сдерживая гнев, Хачиун ответил спокойным голосом:

— Я не знаю, из-за чего все началось. Пусть говорит Хасар.

Хасар моргнул, услышав свое имя. Под пристальным взглядом Чингиса он тщательно подбирал слова, зная, что их разнесут по всему стойбищу. Разве сможет Хасар вести воинов в бой после того, как жаловался подобно мальчишке?

— Я всем доволен, брат, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — Если нужно будет вернуться к разговору, сделаю это в другой день.

— Нет, — сердито оборвал Чингис, услышав в словах Хасара угрозу олетам. — Я запрещаю.

Хасар склонил голову:

— Как скажешь, повелитель.

Чингис перевел взгляд на Тэмуге, которого трясло от унижения и неприкрытой ярости, так удивившей Хасара и Хачиуна.

— Тебе тоже досталось, Тэмуге. Поверить не могу, что ты в этом участвовал.

— Пытался их разнять, — пояснил Хачиун. — Его сбили, он упал на колени…

— Хватит! — вмешался Тэмуге. — Со временем я отплачу за каждый удар.

Младший брат покраснел и, похоже, едва сдерживал слезы, совсем как ребенок. Чингис долго смотрел на него и неожиданно дал волю собственному гневу. Прорычав что-то, он встряхнул головой и сделал шаг к хану олетов. Один из ханских сыновей не успел отойти, и Чингис плечом сбил его с ног, даже не заметив столкновения. Хан умоляюще поднял руки. Чингис схватил его за халат и подтянул к себе. Когда он обнажил клинок, воины-олеты с металлическим лязгом выхватили мечи.

— Стоять! — рявкнул Чингис громовым голосом, который много раз разносился над полем битвы.

Не слушая приказа, олеты бросились к нему. Чингис поднял старика, как тарбагана, и дважды полоснул мечом по его ногам, перерезав бедренные мышцы.

— Моего брата поставили на колени, и теперь тебе, олет, никогда не подняться, — сказал он. Хан упал, крича от боли; из ран лилась кровь. Чингис смерил взглядом его воинов: — Если через десять ударов сердца я увижу в ваших руках мечи, никто из олетов не доживет до вечера.

Ханские нукеры остановились и подняли руки, сдерживая остальных. Чингис стоял перед ними без тени страха, а раненый хан завалился на бок и стонал у его ног. Сыновья старика замерли в ужасе. Собрав все силы, хан махнул рукой. Нукеры предпочли истолковать этот жест как команду подчиниться и вложили мечи в ножны, остальные воины последовали их примеру, не отводя глаз от Чингиса. Тот кивнул:

— Когда мы выступим в поход, вы, олеты, будете кешиктенами моего брата — его личной охраной. Если он захочет.

Хасар пробормотал что-то в знак согласия. Его распухшее лицо ничего не выражало.

— Значит, ссора закончена. Между вами нет кровной вражды, все решено по справедливости.

Чингис посмотрел на братьев, развернулся и пошел в большую юрту, к обычным дневным заботам. Хасар, Хачиун и Тэмуге поспешили за ним. Хасар хлопнул по плечу незнакомца, вовремя подоспевшего на помощь. Лучше взять парня с собой, пока его снова не побили.

— Этот человек помог мне, — сообщил он Чингису по дороге. — Он не знает страха.

Брат бросил взгляд на юношу, отметив, что тот весьма горд собой.

— Как тебя зовут? — угрюмо спросил Чингис, все еще сердясь.

— Субудай из племени урянхай, повелитель.

— Приходи ко мне, когда тебе понадобятся добрый конь и хорошие доспехи.

Субудай просиял от радости, и Хасар одобрительно ткнул его в плечо. Позади, вокруг хана олетов, хлопотали женщины. С такими ранами ему никогда не выпрямиться. Скорее всего, ходить он тоже не сможет.

Чингис шел с братьями среди племен, собравшихся в тени черной горы, и люди смотрели на него с благоговейным страхом и одобрением. Он дал понять, что не стерпит оскорбления, и одержал еще одну небольшую победу.

На исходе лета, когда паводковые воды с гор переполнили Онон и река грозила выйти из берегов, показались уйгуры. Степь еще зеленела, жаворонки взмывали в небо и вились над многочисленными повозками.

Уйгуры весьма убедительно показали свою силу, и Чингис ответил им, послав навстречу отряд из пяти тысяч всадников. Сам не поехал, зная, что его отсутствие воспримут как легкое недовольство задержкой. Вместо него встречать вновь прибывших отправился Хасар в сопровождении олетских воинов. Теперь ханские сыновья едва осмеливались смотреть ему в затылок.

Дождавшись, когда уйгуры подъедут поближе, Хасар поскакал к кибитке, за которой змеилась длинная вереница людей и животных. Его оценивающий взгляд перебегал с одного воина на другого. Все хорошо вооружены, на вид свирепы и готовы броситься в бой. Впрочем, внешность может быть обманчивой. Или они научатся тактике, которая принесла Чингису победу, или их понизят до посыльных — будут тогда разносить по улусу приказы Чингиса.

Уйгуров всегда считали хорошими барышниками и учеными, и Хасар с удовлетворением отметил, какие за ними следуют огромные стада. На каждого воина приходилось по три малорослых, но выносливых коня, и он знал, что весь следующий месяц в улусе будет полно забот — другим племенам наверняка захочется купить лошадей, продать или добавить свежей крови в породу.

Хасар поднял руку, и воины вокруг головной повозки выжидающе замерли, схватившись за мечи. «Должно быть, у них полно железной руды, раз все с мечами. Может, и оружием будут торговать». В войске было еще много людей, вооруженных только луками и ножами. Хасар перевел взгляд на невысокого седовласого человека в скромном халате, сидевшего на передке повозки. Тот поднял руку, и все остановились. Воины не отводили от него глаз, ожидая приказа. Это, должно быть, идикут уйгуров — Барчук. Хасар решил оказать ему честь, заговорив первым.

— Добро пожаловать, — торжественно произнес он. — Хотя вы прибыли самыми последними из великих племен, наш повелитель Чингис принял послание благожелательно и выделил пастбища для ваших табунов.