Меткая Пуля

— Берегитесь, господин Эдуард, не действуйте опрометчиво!

— Но не можем же мы позволить индейцам зарезать на наших глазах соплеменников! Ведь это гнусная подлость!

— А присоединиться к ним совершенное безумие — вспомните, ведь нас всего трое.

— Знаю, — задумчиво сказал молодой человек, — однако я не соглашусь ни за что на свете бросить этих бедных людей на произвол судьбы, не попытавшись отстоять их.

— Но одну вещь можно сделать, и кто знает, не поможет ли нам Господь…

— Говорите, дружище, да покороче, время дорого.

— По всей вероятности, индейцы еще не открыли наших следов, хотя должны быть где-нибудь поблизости. Надо вернуться на то место, где мы завтракали, оттуда видна вся степь. Индейцы никогда не нападают раньше четырех часов утра. До тех пор мы притаимся. Как только они приблизятся к лагерю переселенцев, мы ударим по ним с тыла. Озадаченные неожиданной помощью американцам, краснокожие, вероятно, обратятся в бегство, в темноте они не могут нас пересчитать и никогда не подумают, что всего три человека нападают на них очертя голову.

— Ей-Богу, отличная мысль! — вскричал граф, расхохотавшись. — От такого смелого охотника, как вы, Меткая Пуля, я другого и не ожидал. Вернемся скорее к нашей обсерватории и будем наготове.

Канадец вскочил в седло, и трое спутников вернулись к своей прежней стоянке.

По свойственной ему привычке Меткая Пуля, по-видимому ожесточенный враг прямых путей, заставил своих спутников сделать бесчисленное множество обходов с очевидной целью сбить с толку тех, кого случай навел бы на их след.

Они достигли вершины пригорка на мысу в ту минуту, когда солнце уже заходило за горизонт.

Под влиянием последних лучей дневного светила предметы вокруг постепенно окрашивались во все более мрачные цвета. Поднялся свежий вечерний ветерок и с таинственным шелестом заколыхал верхушки громадных деревьев. Рев ягуаров и кугуаров уже примешивался к крикам оленей, мычанию бизонов и порывистому вою красных волков, темные силуэты которых начинали появляться там и здесь на берегах реки.

Становилось все темнее, и вскоре звезды ярко замерцали на ночном небосклоне.

Три охотника расположились на вершине пригорка, на том самом месте, которое оставили несколько часов тому назад с намерением больше туда не возвращаться.

Стали готовиться к ужину.

Приготовления эти длились недолго, осторожность требовала, чтобы они не разводили огня, так как он мгновенно обнаружил бы их присутствие для невидимых глаз, вероятно, осматривавших прерию во всех направлениях.

Пока охотники ужинали несколькими пригоршнями пеммикана 1 , они не сводили глаз с лагеря переселенцев, костер которых так и светился в ночной темноте.

— Гм! — вырвалось у Меткой Пули. — Эти люди просто не имеют никакого понятия о жизни в прериях, иначе они остереглись бы разводить огонь, видимый индейцам на десять миль вокруг.

— Не беда! Этот маяк укажет нам дорогу, когда мы поспешим к ним на помощь, — возразил граф.

— Дай Бог, чтобы не напрасно!

Когда ужин закончился, охотник посоветовал графу и его слуге немного поспать.

— Теперь нам опасаться нечего, — сказал он, — предоставьте мне караулить за всех, мои глаза привыкли видеть впотьмах.

Граф не заставил повторять приглашение дважды, он закутался в свой плащ и растянулся на траве.

Через две минуты и граф, и Ивон спали крепким сном.

Меткая Пуля сел у подножия дерева и закурил трубку, чтобы по-своему скрасить часы ночного караула.

Вдруг он наклонился вперед, приложил ухо к земле и с глубоким вниманием принялся вслушиваться в тишину.

Его опытное ухо уловило звук, сперва почти незаметный, но постепенно как будто приближавшийся.

Охотник тихо взвел курок винтовки и приготовился ждать.

Прошло около четверти часа; вдруг в кустарнике послышался легкий треск, ветви раздвинулись, и появился человек.

Это был Серый Медведь, вождь пиеганов.