Собрание сочинений. Том 2. Фантастические поэмы и сказки
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Собрание сочинений. Том 2. Фантастические поэмы и сказки, Кирсанов Семен Исаакович-- . Жанр: Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Название: Собрание сочинений. Том 2. Фантастические поэмы и сказки
Автор: Кирсанов Семен Исаакович
Дата добавления: 15 январь 2020
Количество просмотров: 262
Собрание сочинений. Том 2. Фантастические поэмы и сказки читать книгу онлайн
Собрание сочинений. Том 2. Фантастические поэмы и сказки - читать бесплатно онлайн , автор Кирсанов Семен Исаакович
Во второй том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли фантастические поэмы и сказки, написанные в 1927–1964 годах.
Том составляют такие известные произведения этого жанра, как «Моя именинная», «Золушка», «Поэма о Роботе», «Небо над Родиной», «Сказание про царя Макса-Емельяна…» и другие.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Перейти на страницу:
Глава шестая
А в витрине проливной, где батистом плещет,
зашуршали, замечтали, зашептались вещи.
Молоточком динькая, анкером затикав,
часики с будильником секретничают тихо.
Будто в детском чтении, перед пудрой робкой
снял флакон с почтением радужную пробку.
Вещи стали множиться, побежали ножницы,
лента шелка выползла и свилась в венок.
Стали реять запахи, стали прыгать запонки,
сросшеюся двойней подковылял бинокль.
Первым в этой публике было слово: туфельки.
— Видите ли Золушку там, у окна?
Пусть она без устали и возится с помоями —
красивая, по-моему, и славная она!..
— Да, да,
я это заметила! —
туфельке ответила
пахучая вода.
— Вы подумайте, сестры, —
сказал туалет, —
ведь на Золушке просто
ничего из нас нет!
— Это ясно, дорогие,
мы ж такие дорогие!
Как за нас платят? —
удивилось платье.
— Я вот стою, например,
двести сорок долларов!
— Да, — сказала парфюмерия, —
это очень дорого.
Туфля охнула всей грудью:
— Ох, быть может,
никогда у нас не будет
Золушкиных ножек…
Стеклянное озеро —
циферблат, —
часики Мозера
затикали в лад:
— Хорошо бы так это
часовой пружинкой
перетики-такиваться
с Золушкиной жилкой!
По корсет, шнуровку скривив,
заявил: — Я к худым не привык;
мне нужна пошире,
а эта — худа,
не в теле и не в жире,
куда, куда!
Вещи все, услышав это,
отвернулись от корсета.
Мы еще докажем, —
зашуршала шаль, —
не видать под сажей,
как она хороша!
И самое лучшее
банное мыло
обложку раскрыло
и заявило:
— А если я еще
смою сажицу, —
самой сияющей
она вам покажется.
Рисунок суживая,
заговорило кружево.
Стали в круг юнцы-флаконы
и меха поседелые
из почтенья к такому
тонкому изделию:
— Еще ниткой я была, помню — спицами звеня,
кружевница Сандрильона выплетала меня.
В избах Чехии зимой, за труды полушка,
вам узоры вышивала девка Попелюшка.
Мелкий бисер-чернозвёзд, чтобы шею обвить,
Чинерентола в углу нанизала на нить.
Ашенбредель лен ткала, вышила рубашку,
кожу туфелькам дубила Чиндрелл-Замарашка.
Все забеспокоилось,
все заволновалось,
туфелька расстроилась,
с чулком расцеловалась,
перчатки из замши,
ботик на резине:
— Как мы это раньше
не сообразили?!
Шелковое платье
шепнуло кольцу:
— Кольцо, как вы считаете,
я Золушке к лицу?
Сползают вещи с полочки
с шелестом, с гуденьем:
— Скорей бежимте к Золушке,
умоем и оденем!
И по витринной комнате пошло гудеть:
— Идемте! Идемте
ее приодеть!
Кружево — часы за ремешок берет:
— Товарищи! К Золушке!
В стекло! Вперед!
Но только тронулись — уже наготове
задвижки, замки, засов на засове,
крючками сцепились: — А ну, товар!
(Лязг зловещий.)
— Осади на тротуар!
В витрину, вещи!
Ключей американских лязг и визг:
— Назад, пальто! —
Волнистое железо упало вниз.
— Заперто!
На двери и вещи решетка налезла,
оттиснули туфельку — не стало стекла,
конец водопаду — висит из железа
гофрированная скала!
А улица туманом сглажена,
и небо все в замочных скважинах.
Все заперто ключами-звездами.
— Забыла, загляделась, поздно мне!
Полоска кровяная с запада.
— Что будет, если лавка заперта?
Глава седьмая
Микстурой синею шары наполнивши,
аптека, в инее, светла до полночи.
В облатке золота, на ватке — вот она! —
пилюля желтая, пилюля йодная.
Змея рисуется над чашей площади,
лежит Пилюлиуса ценою в грош один.
А у Золушки в ладошке
только дрожь…
Вспомнила о грошике.
Где же грош?
Стынет синим светом
стеклянный шар,
грошика-то… нету!
Нет гроша.
Где ты? грошик? грошик-хорошик! —
ищет грошик в снежной пороше,
Обтрогала платье,
за шагом шаг
шарит по асфальту —
нет гроша!
Был орел на гроше — гербовые крыла,
две змеиных главы, держит землю рука,
на ладошке оттиснулся след от орла,
побежала к реке, потемнела река.
Смахнула с ресницы соленую блестку.
Мост. А внизу
уносит река Замарашкину слезку
в море, в большую слезу.
Прибьют за грош, замучают,
вот так, ни за что…
— Домой ни в коем случае,
ни за что!
Как тилиснет плетки замах —
с глаз искра:
— Где пилюля? Сама
всю сгрызла?
— Я… шла… несла… вот… тут… в руках,
и вдруг… не зна… не знаю… как…
Вы не бейте меня,
не ругайте меня,
если я вам надоела,
так отдайте меня!
— Молчать, побирушка, глаз не мозоль,
в угол пошла! Становись на соль!
(Промерзлой коленкой на острую соль,
крупная соль —
соленая боль.)
— Читай «Отче наш»! — Солона слеза.
Кристаллы колючки подкладывают.
В колено вгрызается злая сольца,
вприкуску коленку обгладывает.
— За медную мелочь,
за крошечный грош…
Ой, что же мне делать? —
А мачеха: — Врешь!..
— Домой не годится,
нет, не домой!
Речная водица,
боль мою смой!
Не быть мне невестой,
не быть мне женой,
прощай ты, железный
мост кружевной!
Услышав, раскрылся
мост разводной
и в ситец вцепился
рукою одной.
Рукою вразмашку
раскрывшийся мост
поднял Замарашку,
на снег перенес.
— Я жить не хочу,
я жить не могу!
Разрежь меня сталью,
трамвай, на бегу.
Начнут из меня
веревки вить,
нет мочи на свете
у мачехи жить.
Рельсы гудят,
стонет земля,
под фонарями
четыре нуля.
Вздрогнули рельсы,
крикнула сталь,
трамвай раззвенелся:
— Встань, встань, встань!
Ручку на «стоп»!
Тормоз вбивай!
Задохся и как вкопанный
встал трамвай.
— Не хочется жить,
не можется жить,
за ядом в аптеку —
схватить, проглотить!
Аптечная улица,
шары стоят…
— Доктор!.. Юлиус!
Дайте… яд…
Сейчас глотну
щепотку одну…
(Глотнет, и конец!
Упадет, и конец!..)
Но с крыши, картавя, слетел скворец,
слетел и щепотку смахнул скворец:
— Чур, чуррр…
я тебя научу
заговору железному
против оборотней.
Скажешь —
кожу лягушка сбросит,
молодцем обернется.
Скажешь —
камни по-птичьему запоют.
Скажешь —
хлебами румяными спустятся тучи.
Скажешь —
порохом брызнешь,
мачеха склизкой гадюкой забьется,
сестры выскользнут змеями,
орлом-коршуном отчим взлетит.
Слово-заговор скажешь —
пули обратно уйдут
в руду.
Медные грошики
в грязь,
в янтари отольются
отравы…
Высыхают у Зойки слезинки у глаз,
трется об щеку скворка, картавит.
И у Зойки на сердце спокойно:
отошло, отлегло.
Небо месяцем светит, большое такое,
черным-светло.
Так спокойно
Снегуркой пошла не спеша,
ни зверюга, ни вьюга не встретятся,
а где заговор вышептал скворка с плеча —
светом месяца
плечико светится.
Все гуще светляки хрусталевые,
снежинки на плече оттаивают.
Выходит Замарашка за город,
и в памяти не тает заговор.
Перейти на страницу:
