Гяур

   Да, ты и себе их разожжёшь,

   И деспотов охватит дрожь,

   Восстань! И жизнь отдай в бою,

   Надежду завещай свою

   Потомкам, пусть на смерть идут,

   Иначе - от стыда умрут!

   Был за свободу поднят меч,

   И тот, кому в сраженье лечь

   Пришлось, кто кровью истекал -

   Борьбу потомкам завещал,

   И как бы не была трудна,

   Победой кончится она!

   О, Греция! Свидетель в том

   Один твой день! И этим днем

   Бессмертье заслужила ты!

   А все цари, что с высоты

   Во мрак забвения судьбой

   Низвергнуты? Лишь прах седой

   Потомкам вечность сохранит

   Во мгле безвестных пирамид.

   Всеобщим роком пощажен

   Лишь твой герой: воздвигнул он

   Столп вечной славы над собой,

   Столп выше гор земли родной:

   В бессмертных песнях старины

   Для нас живут твои сыны!

   Как проследитъ за шагом

   Твоё паденье? Ведь не враг

   Тебя сломил, а ты сама,

   Под ставив шею для ярма

   Унизила свой дух навек.

   Так раболепный человек

   Рад цепи на себе замкнуть,

   Тирану открывая путь.

   А те, кто ходит в эти дни

   Рабами по земле своей,

   Что смогут рассказать они

   О славе легендарных дней?

   Нет больше среди них людей,

   Достойных родины своей!

   Где души пламенные их,

   Что звали из долин твоих

   На подвиги бойцов?

   От колыбелей до могил

   Они без чести и без сил

   Ползут, рабы рабов.

   Любой порок и грех людской

   Владеют низменной душой,

   Нет больше доблести в сердцах,

   Нет человечности в глазах,

   Одним прославился в наш век

   Торгаш коварный, - хитрый грек:

   Лишь древней ловкостью своей

   Известен он среди людей,

   И к голосу свободы глух

   Его забитый, рабский дух.

   Ярмо ему не враг, а друг

   О нём жалеть не стану я.

   Вот повесть мрачная моя,

   И первый, кто её слыхал,

   Не зря, поверьте мне, рыдал.

   Вдали темнеет синь морская.

   И тень, с прибрежных скал сползая.

   Растет, пугает рыбака.

   И кажется издалека

   Что лодку там укрыл пират.

   Рыбак поворотил назад,

   И хоть уловом отягчен,

   Н весла налегает он,

   Пока далекий Порт Леон

   Огней слепящие лучи

   В восточной расплеснёт ночи.

   Чей чёрный конь летит как гром,

   И эхо гулкое кругом

   То стуком кованых копыт

   В ущелье диких скал кружит,

   То звонкою уздой звенит?

   Весь в пене конь, он словно вал

   Прибоя у прибрежных скал.

   Смолкает и морской прибой,

   Но всадник позабыл покой:

   Ничтожны бури всех морей

   Пред бурею в груди твоей,

   Гяур, безвестный назарей!

   Но вижу я в чертах твоих

   След потрясений роковых,

   Ты юн, но бледный, мрачный лик

   Страстями опален, и дик

   Озлобленно горящий взор.

   Вот он скользнул как метеор,

   Я понял: ненависть и страх

   Внушит османам этот враг.

   Всё ближе он, его полет

   Мой изумленный взгляд влечет.

   Как демон в полуночный час

   Промчался он и скрылся с глаз,

   Оставив до скончанья дней

   Тревожный след в душе моей,

   И топот черного коня

   В ушах остался у меня.

   Он тронул скакуна уздой

   И разом скрылся за скалой,

   Нависшей над морской волной,

   Ему, должно быть ,страшен тот,

   Кто увидал его полет!

   В беззвездном небе мрак и мгла,

   Но слишком ночь ему светла!

   Промчавшись, бросил он назад

   Как будто бы прощальный взгляд:

   На миг он скакуна сдержал,

   На миг на стременах привстал,

   На миг... Но что в ночной дали

   За рощей молодых олив

   Он видит? Месяц над холмом,

   Дрожит в мечетях слабый свет

   И эхо разбудил мушкет,

   Как будто отдаленный гром.

   То знак усердья мусульман,

   В ту ночь окончен Рамазан,

   В ту ночь - Байрама первый час,

   В ту ночь... Но кто же ты, что с глаз

   Исчез? Ты, с огненным челом?

   Что в празднике тебе чужом?

   То скрыться хочешь ты, то вдруг

   Тревожно напрягаешь слух.

   Он замер, и в его чертах

   Сменился ненавистью страх;

   То был не мимолётный гнев,

   Что вмиг румянцем заалев,

   Остынет - Нет, он побледнел, -

   Стал как могильный мрамор бел,

   Чья мертвенная белизна

   Во мраке ночи так страшна.

   В седле недвижно он сидел,

   Ужасный взор остекленел...

   Кому-то он грозит сквозь ночь...

   Вернуться, или мчаться прочь?.

   Вдруг, сдержанный его рукой

   Нетерпеливый вороной

   Заржал и зазвенел уздой.

   Так в сон, неудержим и дик

   Врывается совиный крик.

   Но вот коня пришпорил он -

   Прочь, прочь, как бурею взметён,

   Как в небо брошенный джерид

   Скакун испуганный летит.

   И вот уж берег не дрожит

   От цокота его копыт,

   И гордый шлем во тьме пропал

   За черною громадой скал.

   Одно мгновенье он стоял,

   На миг один коня сдержал

   И вновь - как призраком гоним.

   Но в этот краткий миг над ним

   Кружили бури прежних дней,

   Злодейства, горя и страстей,

   Страх, ненависть любовь и злость -

   Всё в каплю времени слилось,

   И небывалою грозой

   Прошло над этой головой.

   О, краткий миг! Он как река,

   Как долгих, мрачных лет река,

   Ничтожный миг в томах времен

   Для мысли - словно вечность он

   Для беспредельной мысли той,

   Что горе - в совести больной,

   И что навеки лишено

   Названья и надежд оно.

   Гяур исчез... Иль навсегда?

   Нет горек будет час, , когда

   Вернётся он. Но жребий пал,

   Гассану рок его послал,

   И он придёт, чтоб, наконец

   В гробницу превратить дворец.

   Он как самум, как вихрь, что вдруг

   Уничтожает всё вокруг,

   И даже тёмный кипарис

   Иссушенные ветви вниз

   Склонит. Да, сей последний страж могил

   Иссохнет, и во прах падёт без сил.

   Коней в конюшне нет давно.

   Дворец пустой. Кругом темно.

   Ни слуг в чертогах, ни рабов.

   И тонкий пепельный покров

   На стенах медленно растёт.

   То сеть свою паук плетёт.

   В гареме нетопырь живёт,

   А лестница и узкий ход

   Под башнею сторожевой

   Давно захвачены совой.

   В саду фонтан зарос травой,

   И воет одинокий пёс над ним,

   Жестокой жаждою и голодом томим.

   Какой отрадой был для глаз

   Фонтан, когда в полдневный час,

   Над истомлённою землёй

   Сверкал серебряной росой,

   Когда прохладу нёс в сады

   Полёт кружившейся воды!

   А ночью, звёздной голубой,

   Играл светящейся волной,

   Звучал мелодией ночной...

   Нередко видеть мог фонтан,

   Как в детстве здесь играл Гассан,

   И засыпал в тени ветвей

   Под песню матери своей...

   Шли годы, и шумел фонтан,

   И слушал юношей Гассан,

   Как песня девы молодой

   Лилась, журчала в лад с водой.

   И вот навек умолк фонтан.

   Не будет в старости Гассан

   Тут отдыхать под пенье вод,

   Когда вечерний час придёт.

   Нет, не журчать фонтану вновь:

   Ведь пролита на землю кровь,