1939
Песни города Зурбагана
(Из цикла)
Пролог I
Грозно рокочет море.
Глухо ворчит прилив.
— Чей это вымпел скорый?
— Чьи паруса вдали?
— Кто это там в океане,
С бурей затеял игру?
— Это плывут зурбагане,
Это везут зурбагане
Песен веселых груз.
Пролог II
Александру Грину
Я живу на третьем этаже,
Вечно вижу небо в проводах,
Слышу, как обгладывает жесть
Дождевая ржавая вода.
Только я чужой вам, этажи,
Только я средь улиц, как в лесу,
Только я сквозь городскую жизнь
Сказки моря в сердце пронесу.
Баллада о матросском сердце
В таверне я встретил девчонку одну.
В далеком порту это было…
И сердце, как якорь, скользнуло
ко дну —
Девчонка меня полюбила.
Три дня и три ночи промчались в дыму,
Потом парусов перегуд…
Подымем же кубок
За нежные губы
Оставленных на берегу!
Года пролетели в полночной тоске,
Холодные волны, как ртуть…
Но сердце, как якорь, лежит на песке
В далеком заморском порту.
Не помню, как девушку звали,
Но только забыть не могу…
Поднимем же кубок
За нежные губы
Оставленных на берегу!
Баллада о вечном блаженстве
Вкушать блаженство не всегда
Нам на земле дано.
Бывает в бочках пустота,
А у бутылок дно.
У друга, не поймешь зачем,
За голенищем нож,
У лучшей женщины в душе
Всегда таится ложь…
Но трижды проклят будет тот
(Тяжка его вина!),
Кто из-за этого не пьет
Ни рома, ни вина,
Кто не целует алый рот,
Не верит в сотый раз,
Хотя и знает наперед,
Что друг его предаст.
Так было встарь, так будет вновь —
И иначе нельзя.
Есть в бочках ром, в порту —
любовь,
На корабле — друзья!
Баллада о кабачке Елизаветы
Когда вас в саванну забросит черт
Или попутный ветер, —
Спешите за счастьем зайти в кабачок
К старухе Елизавете.
Вы ей без труда нанесете визит —
Вам всякий укажет дорогу.
Пустая бутылка над дверью висит,
И в погребе полных много.
Добудешь подругу там, если смел,
Один будешь, если скромен.
И в погребе Бетсином хватит на всех
Ямайского черного рома.
И буря назавтра тебе нипочем,
И смерти своей не заметишь…
Спешите за счастьем
в ночной кабачок
К старухе Елизавете!
1939
«У стихов похрустывают пальцы…»
У стихов похрустывают пальцы,
Как в раздумье, как в большую грусть,
У огня порадует скитальцев
Этот слабый беспокойный хруст.
Эти песни тихие, как будто
Экваториальных штилей гладь,
Только Сороковых штормов удаль
Сединою на виски легла.
В этих песнях паруса косые,
Океанской ряби мерный ритм…
В человеке есть большая сила,
Если он спокойно говорит.
1939
Волне
Ты мне по сердцу, красавица волна,
Красота твоя сурова и вольна.
Ты, играя, заливаешь пеной мель.
Ты на солнце — как на сердце легкий
хмель.
Красота твоя чиста, как первый снег.
Я б любил тебя на свете больше всех,
Дескать, вот тебе и сердце и рука…
Только больно ты, красавица, горька.
1939
«Ты — солнца светлый луч…»
Ты — солнца светлый луч. Ты вся
В глухое серебро рассвета,
В блеск волн, в сиянье снов одета,
Как паруса, что вдаль скользят.
Забыть любимую нельзя,
Но в расставаний волнах пенных
Ты исчезаешь постепенно,
Как паруса, что вдаль скользят.
1939
«Вечера из старинных баллад…»
Вечера из старинных баллад
И рассветы из песен матросских.
Чей-то смех, чей-то солнечный взгляд
И волос непокорная россыпь.
Чьи-то губы, ладони, глаза.
Будут встречи, разлуки, безвестья,
Непонятные сны, паруса,
Нетерпение, молодость, песни.
1939
Осенние листья
1. «Мы с тобой остались вдвоем…»
Мы с тобой остались вдвоем
В окруженье прозрачного сада…
Лист янтарный ложится ничком
На скамейку с коленями рядом —
К нам тоска прикоснулась крылом
Золотистого листопада.
Это радость моя — этот лист,
Соскользнувший с ветвей наклоненных,
Путь прошедший с вершины — и вниз
До подножья ветвистого клена.
Он янтарен, прозрачен и чист,
Лист,
прильнувший к коленям с поклоном.