Избранные стихи из всех книг

Перевел М. Гутнер

Под арестом

Язык мой во рту — как пуговица; голова, как гармошка, звенит,

И кажется — рот мой картошкой набит, до чего же меня тошнит.

Но я позабавился над патрулем, я пьяный был в дым в тот раз

И здесь очутился за то, что напился и капралу подкрасил глаз.

Шинель под головой лежит,

Во двор прекрасный вид, —

Сюда я заперт на замок на двухнедельный срок.

Я спуску не дал патрулю!

Сопротивлялся патрулю!

За то, что дрался во хмелю,

Я заперт на замок на двухнедельный срок —

Ведь я сопротивлялся патрулю.

Я кружкой портера начал и кружкой пива кончал,

Но джин появился, приятель мой смылся, и джин меня укачал.

Патруль пихнул меня носом в грязь, но прежде, чем в грязь упасть,

Я рванул у капрала его ружье и рубашки фасадную часть.

Я шапку и плащ потерял в кабаке, ремень — у этих лачуг,

А где мой сапог — это знает Бог, а я и знать не хочу.

Они мне денег моих не дадут и нашивки мои сдерут,

Зато у капрала лицо в синяках, и надеюсь — не скоро сойдут!

Жена моя плачет у этих ворот, сынок мой под окнами ждет,

Участь моя не смущает меня, а вот это мне сердце жжет!

Жене поклянусь, что я пить воздержусь, я так ей всегда говорю,

Но, как только окажется джин под рукой, я опять чудеса натворю.

Шинель под головой лежит,

Во двор прекрасный вид, —

Сюда я заперт на замок на двухнедельный срок.

Я спуску не дал патрулю,

Сопротивлялся патрулю!

За то, что дрался во хмелю,

Я заперт на замок на двухнедельный срок —

Ведь я сопротивлялся патрулю.

Перевел С. Тхоржевский

Ганга Дин

Радость в джине, да в чаю —

Тыловому холую,

Соблюдающему штатские порядки,

Но едва дойдет до стычки —

Что-то все хотят водички

И лизать готовы водоносу пятки.

А индийская жара

Пропекает до нутра,

Повоюй-ка тут, любезный господин!

Я как раз повоевал,

И — превыше всех похвал

Полковой поилка был, наш Ганга Дин.

Всюду крик: Дин! Дин! Дин!

Колченогий дурень Ганга Дин!

Ты скорей-скорей сюда!

Где-ка там вода-вода!

Нос крючком, зараза, Ганга Дин!

Он — везде и на виду:

Глянь — тряпица на заду.

А как спереди — так вовсе догола.

Неизменно босиком

Он таскался с бурдюком

Из дубленой кожи старого козла.

Нашагаешься с лихвой —

Хоть молчи, хоть волком вой,

Да еще — в коросте пота голова;

Наконец, глядишь, привал;

Он ко всем не поспевал —

Мы дубасили его не раз, не два.

И снова: Дин! Дин! Дин!

Поворачивайся, старый сукин сын!

Все орут на бедолагу:

Ну-ка, быстро лей во флягу,

А иначе — врежу в рожу, Ганга Дин!

Он хромает день за днем,

И всегда бурдюк при нем,

Не присядет он, пока не сляжет зной;

В стычках — Боже, помоги,

Чтоб не вышибли мозги! —

Ну а он стоит почти что за спиной.

Если мы пошли в штыки —

Он за нами, напрямки,

И всегда манером действует умелым.

Если ранят — из-под пуль

Вытащит тебя, как куль:

Грязнорожий, был в душе он чисто-белым.

Опять же: Дин! Дин! Дин!

Так и слышишь, заряжая карабин,

Да еще по многу раз!

Подавай боеприпас,

Подыхаем, где там чертов Ганга Дин!

Помню, как в ночном бою

В отступающем строю

Я лежать остался, раненый, один

Мне б хоть каплю, хоть глоток —

Все ж пустились наутек,

Но никак не старина, не Ганга Дин.

Вот он, спорый, как всегда;

Вот — зеленая вода

С головастиками, — слаще лучших вин

Оказалась для меня!

Между тем из-под огня

Оттащил меня все тот же Ганга Дин!

А рядом: Дин! Дин! Дин!

Что ж орешь ты, подыхающий кретин?