Садовые улитки
С жильем своим ползут
И все свои пожитки,
Быть может, в нем везут.
Пожитки — это шутка,
Действительность же в том,
Что скользкая малютка
Несет свой круглый дом.
И, если точно строго
В рассказе соблюсти,
Улитка-недотрога
Не думает ползти.
Об этом, как известно,
Учебники гласят:
Улитки повсеместно
По зелени скользят,
Скользят, топыря рожки,
А вовсе не ползут,
И домики по стежке
На спинках волокут.
Три яруса над спинкой,
Сужаясь, вознеслись,
И стынет, став тропинкой,
Серебряная слизь.
Улитка, вместе с дачей,
Катается, скользя,
А двигаться иначе
Ей даже и нельзя.
Ей служит слизь для смазки,
Как мало для машин:
Природные салазки
У этих молодчин!
И делают улитки
Из собственной слюны
Надежные калитки,
Круглее, чем блины,
И спит под их защитой,
Как телка за плетнем,
Кочевник знаменитый
В убежище своем.
Пойдемте-ка, ребята,
Зимою на каток:
Блестит щеголевато
Покрытый льдом поток.
Улитка спит под снегом
В уютном завитке,
А школьник занят бегом,
Резвиться на катке.
Пусть конькобежец прыткий,
Летит, об лед звеня, —
Медлительной улитке
Он близкая родня!
Невидимо родство их,
Ей не сравняться с ним,
Но связан ход обоих
Скольжением одним.
Под тяжестью подростка
Каточный тает лед.
Без этого — загвоздка:
Не двинешься вперед!
Вода здесь — в роли смазки,
В подмогу пареньку,
И ход отнюдь не тряский
Присущ его коньку.
Не финны, не норвежцы,
А русские — глади! —
Как чудо-конькобежцы,
Всех в мире впереди.
Но с маленькой улиткой,
Природы господин,
Ты общей связан ниткой
Под звон стальных пластин!
На то ты — сын природы.
Припомни же на льду
Родню, что лижет всходы
На грядках и в саду:
Вслед зимним дням суровым
Настанут лета дни,
А ты здесь добрым словом
Улитку помяни!
«Ты с миром вдребезги разбитым
Расстался, звездный мой собрат,
И стал простым метеоритом,
Каких несметный мчится град
Как стадо вспугнутых оленей,
Чего ты сроду не видал,
Они по уйме направлений
Несут свой камень и металл».
Близ глыбы, ужасом объятой,
Перед лицом небесных сил,
Так спутник говорил крылатый,
Так ангел божий возгласил.
«Но кто ты, спутник, и откуда,
И до какого рубежа?» —
Метеорит, свидетель чуда,
Спросил крылатого, дрожа.
«К тебе, кто прежде был расплавлен,
Но в царство холода влеком,
Я не правителем приставлен,
А рядовым проводником.
С тобой лечу в кромешном мраке,
Тебя где надо передам.
Я <видманические> знаки
В тебе читаю по складам.
Но я читаю их от скуки,
Я слишком много их прочел,
А в пустоте не слышны звуки,
В ней даже камень не тяжел.
И потому моей задачей
Я тягочусь уже давно:
Мне почвы хочется горячей,
Меня манит ущелья дно.
Но я не действую вслепую,
Есть нашим странствиям предел:
Мне на планету голубую
Тебя доставить бог велел».
Он смолк, и часто думал камень,
Что видит цель перед собой,
Когда светила редкий пламень
Мелькал случайно голубой.
И улыбался ангел божий,
Приметив трепет кругляка:
«Они с планетой только схожи,
И нам не к ним наверняка.
Не к солнцу нас, великий Боже,
Твоя направила рука,
К песчинке черных бездорожий
Ещё дорога далека».
Но вот приблизились к песчинке
И врезались в воздушный слой.
И камень вздрогнул от заминки
И услыхал печальный вой.
А это сам он выл, сгорая
Над самым страшным из миров,
Когда сомнительного рая
Раздернул гложущий покров.
И только жалкие объедки
На землю выпали дождем,
Какие, в сущности, нередки,
Хотя немногие найдем.
И спутник, с трудным кончив делом,
Что выполнял не в первый раз,
Черкнул крылом, как совесть белым
И плохо видимым для нас.
