Полное собрание стихотворений

Обращаясь же к традиционным, чисто лирическим жанрам (элегия, послание, романс и т. п.), поэты-декабристы обычно не затрагивали гражданских политических мотивов. Они изображали картины природы, раннее увядание героя, его неудовлетворенность жизнью, грусть и тоску. Таково большинство лирических стихотворений Ф. Глинки этого периода. Герой этих стихотворений проповедует довольство малым, утверждает, что истинному счастью противопоказаны роскошь, блеск губительной славы и т. п. Поэт утверждает,

В таком же духе его стихотворения «Мотылек», «Осенняя грусть», «К снегирю», «Дитя и птичка», «К соловью в клетке» и многие другие.

Не только образ героя и идеалы автора в этих стихотворениях отличны от гражданских произведений Глинки. Вся система изобразительных средств, весь стиль их иные. Здесь и свойственное карамзинистской поэзии изображение чувств на фоне природы, и традиционные для той же поэзии образы (мотылек, фиалка, соловей, «прелестна Хлоя», которая «без затей легко одета»), и вся система изобразительных средств (сизый сумрак, серебряный поток, роза пышная, море наслажденья, нектар забвенья, милый голос Филомелы, тихое сияние луны, бедная хата, шалаш укромный и т. д. и т. п.).

Таким образом, четкому разделению на темы, жанры и стили в поэзии 1810-х годов соответствовал тот или иной тип героя.

Однако некоторые поэты уже в эпоху раннего декабризма идут к сближению интимно-лирических и гражданских, публицистических тем и жанров. Особенно интересны в этом плане произведения Вяземского и молодого Пушкина.

Вяземский, подобно другим поэтам раннего декабризма, в большинстве своих стихотворений выдерживает четкое разделение тем, жанров и стилей. Но в его творчестве этой поры появляется стремление создать интимное лирическое произведение, в котором политические вольнолюбивые настроения сочетаются с изображением личных переживаний автора. Такова элегия «Уныние» (1819), которую Пушкин считал лучшим стихотворением Вяземского.

«Уныние» — во многом типичная элегия карамзинской школы. И прославление уныния как лучшего человеческого чувства, и скорбь об «угасшей младости», и рассуждения о тщете славы, призрачности счастья и т. п. связывают элегию Вяземского с подобными произведениями Жуковского и его учеников. Однако «Уныние» — стихотворение гражданское. Герой его не смиряется под бременем невзгод и разочарований, не уповает на чистые радости любви, природы и искусства, не отказывается от житейской борьбы. Герой «Уныния» — это принципиальный и твердый человек, в чью душу «слава» вдохнула «свободную отвагу»,

который

«Уныние» не содержит более никаких выпадов против самодержавия и рабства. Оно интересно прежде всего сложным, многогранным образом лирического героя — поэта и правдолюбца.

К эпохе раннего декабризма относятся и многие политические стихотворения Пушкина. Наиболее близка произведениям декабристов, конечно, его ода «Вольность» (1817). Но в других политических стихотворениях этого периода («К Чаадаеву» —1818, «Деревня» — 1819) Пушкин идет уже по пути широкого синтеза тем и настроений, хотя и сохраняет жанровые признаки. Герой «Деревни» при всей политической его наивности, характерной для эпохи Союза Благоденствия, — образ, который в творчестве поэтов-декабристов появляется лишь несколькими годами спустя. Пушкин, как известно, уже к началу 20-х годов использовал плодотворные возможности гражданского романтизма и перешел к новому методу, между тем как декабристы вплоть до 1826 года более подробно и обстоятельно развивали гениально намеченное Пушкиным в его ранних произведениях.

К 1816–1820 годам относится большая часть написанного Раевским. Почти все его стихотворения этого периода в той или иной мере подражательны. Это еще поиски самостоятельного пути, самостоятельного голоса в поэзии. Самые первые произведения Раевского, как уже отмечалось, связаны с войной 1812 года и проникнуты патриотическим чувством. Кроме «Песни воинов перед сражением» тема войны и победы над Наполеоном отражена в «Песне» («Полно плакать и кручиниться…») и отчасти в «Послании H. С. Ахматову». Разумеется, здесь еще нет оппозиционных настроений, а служба «родине священной» ставится наравне со службой «кроткому царю». Однако очень рано Раевский отказывается от верноподданнических настроений в поэзии. Он обращается к интимным темам, прославлению любви и дружбы, противопоставлению свободы и независимости — «славе шаткой», «блеску пустых честей», скромной жизни на лоне природы — светской суете. Темы эти трактуются в батюшковском духе. Эпикурейские мотивы в любовных стихах и дружеских посланиях чередуются с не менее традиционными меланхолическими настроениями, мотивами разочарования, усталости и уныния («Час меланхолии», «Сетование», «Меналк» и другие). Однако стихи эпикурейского звучания, несомненно, преобладают в ранней лирике Раевского. Будучи прилежным учеником «новой поэтической школы», которую современники связывали с именами Жуковского и Батюшкова, Раевский в то же время не довольствуется разработкой традиционных для этой школы тем. Собственный голос все явственнее звучит в его стихах. И связано это с размышлениями об окружающей действительности, с ростом критических настроений, с осмыслением своей роли в жизни.

Как и другие декабристы, Раевский не удовлетворяется воспеванием интимных радостей и наслаждений. Мысли о высоком, благородном призвании человека, о необходимости борьбы с существующими пороками появляются во многих его стихотворениях. Это и прославление разума, который «нас высит превыше ничтожных сует» («Ода другу»), и восхищение другом, идущим честным и прямым путем (послания к Г. С. Батенькову), и сознание своей ответственности перед людьми, необходимости служить «любви и нравственной свободе», а не предаваться беспечной жизни на лоне природы («Пришлец! здесь родина твоя!..»).

Уже в некоторых ранних стихотворениях лирический герой Раевского обогащается чертами гражданина-вольнолюбца, не приемлющего окружающую жизнь. С этим связан и мотив предчувствия своей трагической судьбы, тех испытаний и невзгод, которые неизбежны в жизни борца за справедливость. Даже любовь, воспеванию которой молодой Раевский посвятил столько прочувственных стихов, на рубеже 20-х годов становится для него лишь временным отдохновением. Поэт говорит о перенесенных страданиях. Он глубоко благодарен любимой за то счастье, которое она дала ему:

Но испытания и разлука ждут впереди:

Таким обращением Раевский закончил любовную элегию «К моей спящей» (1820). Строки этого произведения посвящены, казалось бы, одной цели — выразить нежное сочувствие поэта любимой женщине. Но знаменательно окончание: поэт не смеет отдаться мирным радостям, у него другая забота, его ждут труд и подвиг, он готовит себя к «бурному дню судьбины», ибо настоящая жизнь сулит суровые испытания и борьбу, она спорит с личным счастьем, и уступок ему быть не может.