Кобзарь
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Кобзарь, Шевченко Тарас Григорьевич-- . Жанр: Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Название: Кобзарь
Автор: Шевченко Тарас Григорьевич
Дата добавления: 15 январь 2020
Количество просмотров: 431
Кобзарь читать книгу онлайн
Кобзарь - читать бесплатно онлайн , автор Шевченко Тарас Григорьевич
БВЛ — Серия 2. Книга 60(124).
«Кобза?рь» (в современной орфографии укр. Кобзар; в орфографии прижизненных изданий Шевченко Кобзарь) — название сборника поэтических произведений Тараса Шевченко.
Впервые «Кобзарь» был издан в 1840 году в Петербурге при содействии Евгения Гребёнки. В сборник вошло восемь произведений:«Перебендя», «Катерина», «Тополь», «Мысль» («Зачем мне чёрные брови»), «К Основьяненко», «Иван Пидкова», «Тарасова ночь» и «Думы мои, думы мои, горе мне с вами», написанное специально для этого сборника, и являющееся как бы эпиграфом не только к этому изданию, но и ко всему творчеству Тараса Шевченко.
После издания этого сборника кобзарём стали называть самого Тараса Шевченко. Даже сам Тарас Шевченко после своих некоторых повестей начал подписываться «Кобзарь Дармограй».
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Перейти на страницу:
В каземате, 1847
XII
Сойдемся ли мы с вами снова?
Или навеки разошлись?
И по степям и дебрям слово
Любви и правды разнесли.
Пускай и так!.. Мать не родную,
Пришлось нам уважать — чужую!
То — воля божья! Нужно ждать!
Смиряться, и молиться богу,
И, отправляясь в путь-дорогу,
Друг другу обещанье дать
Любить свою Украину… В годы
И тяжкие часы невзгоды
Ее в молитвах поминать!
В каземате, 30 мая 1847
Москва, 1858, марта 18
«Не спится мне, а ночь — как море…»
* * *
Не спится мне, а ночь — как море…
Душа и ум угнетены
Неволей. Для глухой стены
Рассказа не начнешь про горе
И про младенческие сны!
Ворочаюсь и жду рассвета,
А часовые у дверей
Толкуют о судьбе своей,
Припоминая то да это.
Первый
Такая баба — ой-ой-ой!
И меньше белой не дарила.
А барин бедненький такой!
Меня-то, слышь ты, и накрыли,
Свезли в Калугу и забрили.
Так вот те случай-то какой!
Второй
А я… со страхом вспоминаю!
Ведь я в солдаты сам пошел.
Я девушку в селе нашел.
К ней зачастил. Соединяет
Нас мать-вдова, благословляет,
Но пан проклятый не дает:
Твердит — мала, пускай дождусь я.
Я ж знай хожу к своей Ганнусе.
Год кончился — я за свое:
Мы с матерью пошли с поклоном,
А он — все просьбы ни к чему,
Пятьсот рублей давай ему… —
Не верит ни слезам, ни стонам:
Где ж взять-то столько! Занимать?
Никто не даст, хотя б и были…
Трудом пошел их добывать.
Где только ноги не носили!..
Пока я деньги раздобыл,
Пожалуй, года два ходил
По Черноморью и по Дону…
Подарков разных накупил
Своей Ганнусе… Возвращаюсь
В деревню к девушке в ночи, —
Но лишь старуха на печи,
И та, бедняга, умирает.
Хатенка жалкая гниет.
Я к матери бегу со страхом…
А от нее уж веет прахом,
Она меня не узнает!
Я — за попом, бужу соседа…
Привел попа, да опоздал, —
Мертва старуха. Нет и следа
Моей невесты. Но узнал
Я у соседа про Ганнусю:
«Ты разве до сих пор не слышал?
В Сибирь несчастная ушла.
Она ведь к панычу ходила,
Потом ребенка родила
И здесь в колодце утопила!»
Меня — как жажда обожгла…
Шатаясь, вышел я из хаты…
С ножом в господские палаты
Я шел, не чувствуя земли…
Но паныча уж отвезли
Учиться в Киев…
Вот как, друже!
Отец и мать мои все тужат,
А я сюда пошел служить.
Хотел, со страхом вспоминаю,
Я дом господский подпалить
Иль самого себя убить,
Но бог помиловал… А знаешь,
К нам паныча перевели
Из армии, видать.
Первый
Так что же?
Ну вот, теперь и приколи!
Второй
Зачем? Господь забыть поможет:
Те дни давно уже прошли.
Солдаты долго говорили.
Я на рассвете стал дремать;
И тут мне панычи приснились
И не дали, злодеи, спать.
В каземате, 1847
«Думы мои, думы мои, Самые родные…»
* * *
Думы мои, думы мои,
Самые родные!
Хоть вы меня не покиньте
В эти годы злые.
Прилетайте сизокрылой
Стаей голубиной
Из-за Днепра широкого
Погулять в пустыне
С киргизами убогими.
Хоть они убоги,
Хоть и голы…
Но на воле
Они молят бога.
Прилетайте ж, мои думы!
Тихими речами
Приголублю вас, как деток,
И заплачу с вами.
Орская крепость, 1847
КНЯЖНА
Поэма
Звезда моя вечерняя!
Взойди над горою —
Поговорим тихонечко
В неволе с тобою.
Расскажи, как за горою
Солнце догорает;
Как радуга днепровскую
Воду набирает;
Как высокий тополь ветви
Раскинул красиво…
А над самою водою
Наклонилась ива, —
Чуть не по воде постлала
Сеть ветвей зеленых,
А на ветвях баюкает
Детей некрещеных;
Как средь поля на кургане
Вурдалак ночует;
Как сычи кричат средь леса
Недоброе чуют;
Как сон-трава по долинам
В ночи расцветает;
А про людей — ну их вовсе!
Кто же их не знает?
Я-то знаю!.. Звезда моя!
Ты мой друг единый!
Ведь кто знает, что творится
Там — на Украине…
Расскажу тебе, что знаю,
Я и спать не стану,
А ты богу тихонечко
Скажешь утром рано.
Село! Пришел конец кручине…
Село на нашей Украине —
Красивей писанки село,
Зеленой рощей поросло;
Цветут сады, белеют хаты,
А на горе стоят палаты,
Как диво дивное; кругом
Кудрявых тополей вершины;
А там и лес, — леса, долины,
Холмы синеют за Днепром.
Сам бог витает над селом.
Село! Село! Веселье в хатах!
Веселье, издали, в палатах —
О, чтоб вы терном поросли!
Чтоб люди следу не нашли,
Чтоб не искали вас, проклятых.
И в это тихое село
На нашей славной Украине
Невесть откуда занесло
Когда-то князя, с ним — княгиню,
Людей не старых; им жилось
Привольно, мирно и богато:
На горке светлые палаты,
Пруд многоводный на лугу,
Зеленый сад на берегу,
И тополя, и ивы,
И мельниц ряд шумливый,
А там широкой полосой
Село тянулось над рекой.
Там шел, бывало, пир горой.
Бывало, летом и зимою
Гром музыки, вино рекою:
Гостей без удержу поят…
А князь среди гостей гуляет
И сам несмелым наливает,
А то еще «виват» кричит.
Гуляет князь, гуляют паны.
Вот повалились на пол спьяну…
А завтра снова прежний вид,
Опять шумят, опять гуляют,
И так за днями дни мелькают.
По селам мужики кряхтят…
Приказный шлет молитву богу…
Гуляки знай себе кричат:
«И патриот, и брат убогих!
Наш славный князь!
Виват! Виват!»
А патриот, убогих брат…
И дочь и телку отнимает
У мужика, — и бог н, е знает.
А может, знает, да молчит.
Княгиня взаперти сидит.
Ее и в сени не пускает
Убогих брат. Себя вини:
Сама бежала, обвенчалась;
Отец и мать не отпускали:
«Зачем высоко забралась?»
Так нет, — за князя! Вот и князь!
Вот и гордись теперь, княгиня!
Погибнешь, милая, в пустыне,
Цветком подснежника весной
Заглохнешь, радости не зная,
Жизнь проживешь, не понимая,
Как люди любят всей душой.
А жить — так, господи, хотелось,
И любви отдаться,
Хоть годочек, хоть часочек
Миром любоваться!
Не пришлось — а все ведь было,
Мать для дочки милой
Ничего не пожалела,
Красой наделила, —
Хоть молись перед тобою,
Как перед святою…
Краса моя молодая,
Горюшко с тобою!
Жить бы, жить да славить бога
Добрыми делами,
Чтобы люди любовались
Юными очами, —
Не придется! Очам карим
Назначена доля
В одиночестве зачахнуть…
Божья ль это воля?
Боже, боже! Волю, разум,
Красу посылаешь,
Сердце чистое, а сердцу
Жить не позволяешь!
Не даешь на рай веселый,
На мир бесконечный
Наглядеться, намолиться
И заснуть навечно.
Невесело на свете жить,
Коль сердцу некого любить.
Вот так и ей пришлось отныне,
Моей молоденькой княгине,
Красу и сердце засушить,
Напрасно гибнуть, как в пустыне, —
Не страшно ль? А она молилась
И жить у господа просилась.
Казалось, есть кого любить:
Она уже дитя носила,
Уже гордилась и любила
Младенца. Дал ей бог дожить
До лучшей радости на свете:
Увидеть и поцеловать
Свою единственную дочь
И первый крик ее услышать.
Ох, дети! Дети! Дети!
Великая вы благодать!
Слезы высохли, пропали,
Солнце засияло,
И княгиня с дочуркою
Словно новой стала.
Словно вновь на свет родилась —
Пела, веселилась…
И княжне, своей малютке.
Рубашечки шила,
И малые рукавчики
Шелком вышивала,
И купала, и качала,
И сама кормила.
Ведь княгини — уж известно —
Лишь родить умеют,
А выкормить да вынянчить
И не порадеют,
А после стонут: «Ах, забудет
Меня мой Поль или Филат!»
За что ж тебя он помнить будет?
За то ль одно, что родила?
А моя свою дочурку
Сама воспитала,
А пьяного мужа-князя
И не подпускала.
Словно яблочко на ветке,
Дитя вырастало,
Лепетало понемногу.
И княгиня стала
Учить ее слову мама.
Папа — не учила…
И разных книг с картинками
В Ромнах накупила,
Рассказами забавляла;
Стала дочь учиться
И азбуке по картинкам,
И богу молиться.
Каждый день ее купала,
К ночи усыпляла,
Ни пылинке на малютку
Упасть не давала:
И всю ноченьку над нею
Очей не смыкала,
Все глядела, любовалась
Княжною своею…
Уж о свадьбе стала думать,
Радовалась с нею
И плакала: вот и косы
Расплетут ей вскоре…
Да пьяного мужа-князя
Вспомнила, на горе, —
В эполетах… зарыдала,
И глаза закрыла.
А девочка словно знала,
Словно говорила:
«Не плачь, мама!
Кос роскошных
Расплетать не надо:
Посекутся…»
Дни за днями
Великую радость
Дочь-красавица приносит
Матери счастливой.
Словно тополь, вырастает,
Всем людям на диво.
Вырастает… Да недолго
Мать повеселится:
Бог княгиню покарает,
Грозой разразится…
А за что? Чудно нам, людям,
Ведь люди не знают,
Зачем добро умирает,
А зло оживает.
Расхворалася княгиня,
И князь встрепенулся,
За бабами-знахарками
По селам метнулся.
Наехали. Суетились.
Лечили, лечили
До тех пор, пока беднягу
В гроб не положили.
И нет уже княгини кроткой,
И снова гусли — что ни ночь.
Ее единственная дочь
Осталась на селе сироткой,
Как лист, слетевший с ветки прочь.
Полуголодная, босая,
Рубашку носит, не снимая,
На солнце жарится весь день,
Траву сосет, в песок играет,
С детьми полощется в воде…
Дружок, умойся! Мать родная
Глядит, и не узнать уж ей
Свое дитя в толпе детей,
И думает: тебя не стало…
Дружок, умойся, чтоб узнала
Единственную дочь свою…
И господа б благословляла
За добрую судьбу твою.
Умылась. Постарались люди,
Одели, в Киев, в институт
Отправили. А там что будет —
Посмотрим. Гусли вновь ревут…
Гуляет князь с гостями вместе,
В его палатах шум и песни,
А в селах голод, люди мрут…
И стонет он, стонет по всей Украине.
Божья кара, голод. Тысячами гибнут
Голодные люди. А скирды гниют.
А паны мякину купцам продают
Да молятся богу — так голоду рады, —
Чтоб хлеба хоть годик еще не рожал, —
Тогда и в Париже и всюду, где надо,
Наш брат хуторянин себя показал!
И бог это знает? Ведь было бы диво —
И слышать, и видеть, и не покарать.
Да, видно, он слишком долготерпеливый…
Проходят годы, люди гибнут:
Терзает голод Украину,
В селе у князя люди мрут,
И скирды у него гниют,
А он беспечно пьет, гуляет,
Купца-еврея поджидает;
Его все нет… Хлеба растут;
Крестьяне рады, бога просят…
Как вдруг из Киева привозят
Княжну. Не солнце ли взошло
Над обворованным селом?
Черной бровью, карим оком
Мать напоминает;
Только грустна, невесела…
О чем же вздыхает?
Или, может быть, такою
Она уродилась?
Или, может, молодая
Сердцем полюбила
Кого-нибудь? Нет, не это…
Весело гуляла,
Как ласточка из гнездышка,
Весь свет озирала
Из Киева, пока дома
На нищие села
Не взглянула; с той минуты
Стала невеселой.
Сизокрылою голубкой
Село облетела;
У всех была, всех видела,
Все повеселело.
Тех словами обласкала,
Того напитала.
Каждый божий день ходила
В село. Помогала
Всем и каждому; сироты
У нее в покое
Толпилися и матерью
Своею святою
Ее звали, и все село
За нее молилось…
А меж тем в селе евреи
С казной появились.
Князь доволен, продает им
С мякиною жито,
И молотить выгоняет
Людей недобитых.
Смолотили — чтоб не сглазить —
За один часочек,
И все дотла провеяли…
К той же самой ночи
Князь опять гостей сзывает,
И пьет, и гуляет
С ними в парке: нельзя дома —
Дочка засыпает.
Гремят, галдят, гудят буяны
Срамные песни; верещит
Визгливый хохот девки пьяной.
«Гуляй! — хозяин им кричит. —
Покуда наша дочка спит».
А дочка взаперти сидит
В своей светелке одинокой
И смотрит: над горой высоко
Луна багряная горит,
Из тучи тихо выплывает,
И горы словно оживают;
Дубы в долину из лесов
Отходят, привидений тише,
И голоса сычей и сов
Зловеще стонут из-под крыши,
Лягушек крик со всех сторон…
Смотрите, очи, как светлеет,
Как полн огнями небосклон,
Как, восходя, луна алеет;
Смотрите же, пока вас греет,
А звезды отгоняют сон.
Голову склонив на руку,
У окна сидела
И до полночи печально
На звезды глядела
Княжна моя… Нагляделась,
Да и плакать стала…
Верно, сердце о невзгоде
Тихо прошептало?
Все равно уж! Поплакала
Малость, усмехнулась,
Помолилась и спать легла,
И тихо заснула.
А в парке в лежку все лежало —
Бутылки, гости: где упало,
Там и легло. А сам стоял,
Стакан до капли допивал,
Допил. Идет, не запинаясь,
В покои… Гадина дрянная!
Куда же лезешь ты? Очнись!
Нет, не очнулся, вынимает
Ключи, и двери отмыкает,
И лезет к дочери… Проснись,
Проснись же, чистая, проснись!
Убей гадюку — искусает!
Убей — и бог не покарает!
Как Чечни, за кинжал возьмись.
Отца зарезав, кардинала,
Она небес не испугалась.
Нет, не проснулась, крепко спит!
А бог хоть видит, да молчит,
Грехам великим попускает…
Все тихо… Время пролетает,
А после крик, а после гвалт
И плач слыхали из палат, —
Слыхали совы… После снова
Все стихло… В этот тихий час
Скирды и клуня занялись,
Померкли звезды. Хоть бы слово,
Хоть голос бы отозвался.
Но паны в парке все храпели,
Сбежались люди и смотрели,
Как дым до неба поднялся…
Проснулися утром гости,
Видят — горе злое.
Покинули они тихо
Княжии покои…
Так и мы его покинем,
Так и бог покинет.
Тебя только не покинет
Невзгода отныне,
Княжна моя, горемыка,
Растоптанный цветик!
Грехов тяжких искупленье
Удел твой на свете, —
Грехов отчих. Доля, доля,
Лукавая доля!
Покинь ее хоть под старость,
Хоть на чужом поле,
На безлюдье. Не покинешь,
Повсюду нагонишь,
Не отстанешь до могилы,
Сама похоронишь.
Никто не видел и не слышал,
Куда она делась, —
Думали, что на пожаре
Бедняга сгорела.
Стоит село невесело,
Стены почернели
У палат. И князь хворает,
Не встает с постели.
Никто к нему не заглянет,
Не придет на помощь,
Без призора старый грешник
В проклятых хоромах.
Чуть пришли в себя крестьяне,
Бога умоляют,
Чтобы к ним княжна вернулась,
Откуда — не знают.
Но святая не вернется…
Куда ж она скрылась?
В древнем Киеве навеки
В черницы постриглась.
На свет родиться — жить, любить,
Сиять господней красотою,
Парить над грешными святою
И всякому добро творить.
А кончить вот чем: понапрасну
Себя в монастыре сгубить…
Скитаяся по Украине,
Забрел я как-то в Чигирин,
В тот монастырь, что за песками,
Среди болота, меж кустами
В уединении стоит.
Вот там-то мне и рассказала
Черница старая о том,
Как год тому назад пришла
В их монастырь из-за Днепра
Одна княжна. Заночевала
И богу душу отдала.
«Она скончалась молодою
И хороша была собою,
От солнца жаркого смугла;
Да вот занемогла — лежала
Недолго, лишь недели две,
И все до крошки рассказала
Сестрице Ксении и мне —
И умерла. Где ни ходила!
В каких-то праведных местах…
А здесь, сердешная, почила…
Вон в стороне ее могила…
Еще не ставили креста».
Перейти на страницу:
