Стих отгремел последний —
И над Россией
Стоит он —
Двадцатидвухлетний,
Стоит красивый!
Стоит бронзовый,
Стоит каменный,
И небо над ним
Розовой храминой!
Был бы памятник, а найдутся
Голуби и вольнодумцы!
Руки в карманы сунувши,
Глаза подымая вверх,
Читают сердитые юноши
Стихи про атомный век,
Про атомный, про урановый
Читают, сердца протаранивая!
Гневные, запальчивые
Девочки и мальчики
Выходят, как на подмостки,
А сверху над головой
Памятник-Маяковский
Слушает, как живой.
От стихов в столетьи атомном
С ног диктаторы не валятся,
Но когда-то и на мамонтов
Выходили люди с палицей!
Клыкастых мамонтов
Косматые массивы—
Кому они ныне памятны?
А люди и ныне живы!
Девочки в скромном ситчике,
В открытых рубашках мальчики
Вот они, — динамитчики,
Перовские, Кибальчичи.
Восторженные девчата,
Поэты неряшливые—
Вот — взрывчатка
Самая страшная!
В кабинетах и президиумах
Облысевшие держиморды —
Видимо-вас-невидимо
Расселось балластом мёртвым!
А солнце проглядывает,
Рассвет дымит!
Это под вас подкладывают
Мальчики — динамит!
Ходят парни, увешаны бляхами.
Ходят девки в штанах раструбом.
И на шеях болтаются, брякая,
Амулеты с акульим зубом.
Грозные лица пророков,
Лица марий магдалин.
Но в сердцах не шумит у них вереск долин,
А гремит
Динамит
И пироксилин.
Эх! Поднять бы на воздух
Купол со знаменем в звёздах!
Эх! Разнести бы в куски
Всё от доски до доски!
Чтобы в зареве багряном
Зубья высились руин.
ЛСД.
Марихуана.
Кокаин.
И героин.
А у папенек, а у маменек
По десять домов каменных!
В банках тыщи,
Порядок заведенный,
И океаны скучищи
За каждой тарелкой обеденной.
И на папаш
Дети глядят брезгливо:
Дескать, родитель наш
Пышно созрел для взрыва.
Папашу на бочку пороховую,
Да запалить фитиль!
И сразу же Синюю птицу живую
Поймают Тильтиль и Митиль.
Я в жизнь прославляю веру —
Жить не разнравилось мне.
Подыскиваю пещеру
На солнечной стороне.
После великого взрыва
Великим пойдём путём:
И колесо, и огниво
Снова изобретём.
Занавеска над ванной, как парус.
А я в ванне сижу и купаюсь.
Я блаженствую, я разомлел.
Моя очередь жить на земле.
Я купаюсь, я мылюсь, я парюсь,
Надо мной занавеска, как парус.
Я смотрю, как искристая пена
Угасает на мне постепенно.
Уплывает в парах моя ванна
С занавескою из целлофана,
Уплывает средь пара и плеска
Целлофановая занавеска.
Я блаженствую, я разомлел.
Моя очередь жить на земле.
Моя очередь спать и проснуться,
Пить чаи из цветастого блюдца.
Я свой собственный важный посол,
Уплывающий в мыльный рассол,
Я министр без штанов и портфеля,
Простофиля и пустомеля,
Моя очередь жить нараспашку,
Нализаться в веселой компашке,
Чтоб в звенящем, блестящем бокале
Далматинские звезды мигали,
Чтоб луна мне казала гримасы
(Занавеска звенит из пластмассы).
А луне холодок нипочём.
Так и прёт с оголённым плечом.
За окном океаны косматы
(Занавеска дрожит из пластмассы).
И меня пролетающий ангел
Поливает из лунной лоханки.
Звезды сваркой слепят автогенной,
Звезды падают мыльною пеной,
Занавеска, как парус, над ванной,
А я в ванне блаженный и пьяный.