В. Л. Львову-Рогачевскому («Я отдаю свою «Прохладу» Вам…»)
Надпись на книге
Я отдаю свою «Прохладу» Вам,
В ней нет зауми, выкриков и свиста,
Я как всегда строг к метру и словам,
Избрав себе дорогу акмеиста.
Не нужен мне словесный фейерверк
С идеей календарного листочка…
Февраль. Одиннадцатое. Четверг.
Двадцатый век. Двадцать шестой год. Точка.
1926 г. 11 февраля. Четверг.
Москва
К. Ф. Юону («Вы кистью дух сжигаете, я – словом…»)
Надпись на книге
Вы кистью дух сжигаете, я – словом
На этой самой скудной из планет;
Мы оба дышим воздухом лиловым
Страны, которой не было и нет.
И радостно, что в дни какой-то смены,
Средь суеты, под звон шаблонных фраз,
Нам так же улыбаются Камены
И звезды успокаивают нас.
<1926 г. 14 февраля. Воскресенье.
Москва>
Г. Ф. Дешкину («Милый Дешкин, наш исправный…»)
Милый Дешкин, наш исправный
Управдел и казначей,
Со страниц сей книги славной
Не своди своих очей.
Искры прежнего таланта
Собери-ка ты в груди,
И кой-что на эсперанто
Из нее переведи.
И за это из сарая
Нашей жизни на юру,
Попадешь ты в кущи рая,
А не в адскую дыру.
<1926 г. 17 февраля. Среда.
Москва>
М. И. Гинзбургу («Поверь мне, Гинзбург Михаил:..»)
Поверь мне, Гинзбург Михаил: —
Н. Н. Минаева – поэта
Не скроет тинистая Лета
И не затянет жирный ил.
1926 г. 18 февраля. Четверг.
Москва
Е. Г. Соколу («Все кружась вокруг да около…»)
Все кружась вокруг да около,
Я беспечно рифмой цокал,
Но подбитый клювом сокола
Грузно стукнулся я 6 кол,
Вся душа во мне заекала,
Я от ужаса зачмокал,
Потому тут и Куокала,
Сознаюсь, Евгений Сокол,
Что душа от этих строк ала,
Рифмы все уже раскокала.
1926 г. 20 февраля. Суббота.
Москва
И. С. Рукавишникову («Свет – Иван Сергеич Рукавишников…»)
Надпись на книге
Свет – Иван Сергеич Рукавишников,
Средь поэтов ныне много школ и каст,
Воспевают звезды и большевиков,
Город и деревню, кто во что горазд.
Но из них известно только кой-кому,
Что и в наше время – нечего скрывать!
Лучше петь негромко, да по-своему,
Чем чужою песней глотку надрывать.
1926 г. 20 февраля. Суббота.
Москва
Н. П. Хорикову («Ты, Хориков, акоитист…»)
Ты, Хориков, акоитист,
Карман твой, очевидно, чист,
Так значит больше чем воров
Ты опасайся цензоров:
Они, не жаждя грабежа,
Зарезать могут без ножа!
1926 г. 20 февраля. Суббота.
Москва
П. А. Терскому («Средь неугомонной…»)
Средь неугомонной
Лирики советской,
Мыслями казенной,
А по форме детской,
Эта книга, Петро,
Будет, вероятно,
Чистотою метра
Всем весьма приятна.
1926 г. 20 февраля. Суббота.
Москва
Г. А. Шенгели («Нам ли ждать признанья масс…»)
Надпись на книге
Нам ли ждать признанья масс
В эти дни лихих шарманщиков,
Гармонистов на заказ
И казенных барабанщиков.
К Музам мы уйдем в приют,
Пусть заученные арии
Оглушительно поют
Мужички и пролетарии.
Пусть мешает нашим снам
Удалая безголосица,
Так же звезды светят нам,
Так же сердце к сердцу просится.
Разве может замолчать
Даже в сумраке забвения
Тот, на ком лежит печать
Золотого вдохновения?..
<1926 г. 23 февраля. Вторник.
Москва>
«Я теперь ту жизнь уже забыл…»
Я теперь ту жизнь уже забыл,
Но телесной памятью тревожим,
Я не сомневаюсь в том, что был
Самым чистокровным краснокожим.
О, мой бравый капитан Майн-Рид,
Прежний дух во мне не убывает,
Я смеюсь над тем, кто говорит,
Что чудес на свете не бывает.
В это время странное, когда
Жизнь должны устраивать мы сами,
Не скучая вовсе без труда,
Я могу бездельничать часами.
Никаким восторгом не горя
И не суетяся бестолково,
Я – поэт с душою дикаря
Должен жить средь гвалта городского.
Брежу я величием равнин
Без газет, трамваев и милиций,
И чужого вместо: «гражданин»,
Часто называю: «бледнолицый!»
А когда мерещится мне бой,
Или кровь томится по пассатам,
Тянется рука сама собой
К головам не в меру волосатым.
Эх ты, жизнь – одна сплошная снедь!
Как и чем тебя я подытожу,
Если мне приходится краснеть
За свою теперешнюю кожу?..
<1926 г. 25 февраля. Четверг.
Москва>
