Люди вы, люди мои,
Люди вы, старые мои,
Старички стародавные,
У вас бороды широкия,
У вас разумы расхожие!
Раздоборы раздабарывали,
Разговоры разговаривали
Про Ивана царя Васильевича.
Как Иван царь Васильевич
Сколько сел проезжал,
Сколько городов происходил, —
По себе борца не нашел,
Кто бы Кострюка поборол,
Да кто бы Темрюльевича.
Как выискались два брата,
Два брата, два братеника,
Два Андрея два Андреевича,
Они дети-то Кулашниковы.
Они по двору похаживали,
Они полы заворачивали.
Как схватился с ним бо́льший брат,
Они возилися осенний день,
Из утра да и до вечера:
Как никто никого не одолел,
Как никто никого не оборол.
Как схватился с ним меньший брат,
Как ударил об сыру́ землю́:
Как сырая земля стогнула [42],
Как на ём шкура лопнула,
Сапожки-то с ног свалились,
Чулочки-то с ног скатились.
Как увидела сестрица-то его,
Да Марья Темрюльевна,
Выходила она на новое крыльцо,
Закричала громким голосом своим:
— Ты, мужик, ты мужичий сын,
Ты, мужик, кровопивцов сын!
Хотя бы ты Кострюка поборол,
Хотя бы ты Темрюльевича,
Ты в его не до смерти бил:
Я б тебя пожаловала
Городами с пригородочками,
Еще селы-то с приселочками,
Пятьдесят бы бояринов дала,
Шестьдесят бы татаринов дала.
Шестьсот бы донских казаков,
Что ни лучших удалых молодцов. —
Захотелося жениться ему,
Он и брал из иных городов,
Он и брал из иной земли,
Молодую черкашенку,
Марью Темрюльевну.
Как и сделалась пирушичка,
Пирушичка немалинькая.
Как и все гости съехались.
Одного гостя нетути.
Как и нету гостя милаго,
Моего шурина любимаго,
Братца-то родимаго.
— Как Иван царь Васильевич!
Ты пожалуй нам Степные города,
Чтоб нам пить-есть безденежно,
Торговать бы нам безпошлинно. —
Как Иван царь Васильевич:
— Не позорь ты ни меня, ни себя,
Ни молодецкой бодрости своей, —
Он садится повыше всех,
Наедается попрежде всех,
Он ни пьет, ни ест, ни кушает.
Бела лебедя не рушает.
На Ивана-царя гнев держит…