Все стихи 2016 года по алфавиту (СИ)

Где силовые линии в покое,

Но напряжение струят такое,

Что компасы обманут человека.

Я - вектор.

Но в сторону от линии короткой,

Прямой любви, всегда бесповоротной -

И стрелка мимо полюса скосила.

Я - сила.

Мое произведенье на дорогу -

Работа, оцени ее, потрогай

Глазами труд души эпистолярный.

Скалярный.

Флажолет

Прикасаясь едва,

что труднее, а вовсе не легче,

Извлекают слова

обертоны иной высоты,

Утепляющей вас,

как накидка на лунных предплечьях,

В ней, плетя кружева,

нити "вы" истончаются в "ты".

Может, это - игра,

может быть, исполнение счастья,

Да и как разобрать -

ни заученных текстов, ни нот.

Пусть на слух до утра

быть вину преломленьем причастий

От "найти", "не солгать".

Гильотиной торопит окно,

Где всему приговор

будет спет петухами рассвета

И в тональности "Вот

и светает. Вам, верно, пора".

Завершит колдовство

ваш бокал, прозвенев флажолетом.

Может, это - всего

только птицы рассветной игра.

Хворь

Визги подруг за окном, что закрыто.

Слёзы в глазах. И обида на всё.

Бабушка, что ты вчера говорила -

Кто нас спасёт?

Станет темно - засыпать не давай мне,

Руку погладь и слова объясни.

Днём я болею, но днём я живая.

Смерть - это сны?

Тот, что до ночи, как в прятки - за шкафом,

Снова придёт, напугает опять.

Он обо мне знает разное. Как же

Вновь засыпать?

Tот, кто страшнее того и - за шторой,

Ножки мои превращает в кисель.

Ни убежать, ни прикинуться мёртвой -

Не насовсем.

Бабушка, это о чём ввечеру мне:

Жизнь - это хворь, и проходит как хворь.

Я так хочу поскорее к подругам,

Только живой!

Хождение по мукам Михаила Булгакова

Постель в своём безжалостном прощаньи

Прикосновением срывает крик.

И Бог, и чёрт глухи, не защищают.

Зачем ты их такими сотворил?

А в полночь боль, обильна и особа,

В колодец гулкий льётся из окна,

Одна анестезия - невесомость

Секунд блаженных до асфальта дна.

Ещё живого зарывают в глину

Усатый изверг, книжники, врачи...

Твоя Елена, словно Магдалина,

С тобой и в скорби под крестом в ночи.

Создав с изобретательностью страха

Богов над нами, бесов - под, у рва

На той земле, где дыба перед плахой,

Их не дождёмся муку оборвать.

***

А вы, кого я в мир родил невольно -

Мои стихи - как дети и семья,

Слетитесь ли к постели обезболить?

А нет - чужие рядом постоят.

Холл высокий, гулкий беспорядок

Холл высокий, мёртвый беспорядок.

У дверей швейцарят сквозняки.

Красотою cношенные тряпки,

Носовые мокрые платки.

В номерaх, шкафах, где было тесно -

Полные собранья пустоты,

Потолок над ней провис небесный.

Вырваны и скомканы листы.

Не сезон. Пустой стакан отеля,

От теней - скелеты до весны,

Души крон снялись и улетели -

Нежильцы неблизкой нестраны.

Всем оттенкам жёлтого на смену -

Все оттенки серого вокруг.

Нагота безгрешна, откровенна,

Дверь скрипит осиной на ветру.

Цветы

Скромны, неприхотливы в рощах,

Порою под листами не видны,

Но бубенцами почтово́й подброшен

Их аромат безудержной весны.

Бегу на звук, оголодав без писем,

Лечу, проснувшись майскою пчелой,

Найти и, вверх тормашками зависнув,

Принять нектар, в стихи нырнуть челом.

И превратить в меды, добавив хмеля,

Что так, как жизнь - по стрелке часовой,

И пить весну в заснеженных неделях,

Потряхивая пьяной головой.

Чёрное, красное и голубое

Не вечны времена

Монархий и царей,

Но вечны имена

Наташа и Андрей

(А. Вознесенский)

И Андреевский крест на снегу,

И горящие чёрные избы,

Черноморья солёность у губ,

Голубым подзакатным карнизом.

Голубой храмотворный покров

Над полями гвоздик и убоев,

Где чернеет и красная кровь,

И считавшаяся голубою.

А трёцветная вышивка - та,

Чьи кресты на погостах теснее.

Не краснеет чернил чернота,

Синева их проклятий чернеет.

Рукоделию хватит крестов

И цветов, что в награде желанны

Этой жизнью, двухцветно простой,

С именами Андрея и Анны.

Читая то, что сказано другими

Читая то, что сказано другими,

Живущими и жившими когда-то,

Отсрочившими созданным погибель,

Оставившими строки и покатость

Ангарных крыш и клавишу пробела -

Разрыва букв как полосу для взлёта,

Молчал, внимая турбодецибелам

Минимализма монотонной ноты.

Буквальным "О" любого алфавита

Озёрный знак овальностью зеркальной

Плыл, узнаваем, клавишею виден,

Согласным "С" прилёг посёлок спальный.

Взойдя, повиснув над пустыней пышной,

Где KLM акриды с диким мёдом

Сервировал мне, я, от рифм отплывший,

Был искушаем выбором для нёба

Высоких слов и послевкусий славы,

Владения сердцами и умами

С высот, что больше всех золотоглавых,

А я молчал, ничто не принимая.

Но, отпостившись, еду по бетону,

Вернувшись из безмолвия натуры

Всеядным человеком приземлённым

К орущей о посте клавиатуре.

Что б ни готовил мне черёд

Владея аспидной доской

В столетьи оном,

Каллиграфически с тоской

"Люблю!" наклонно

Писал с оглядкой в чёрный лист

Писаньем чистым.

Я - неказистый гимназист,

Ты - гимназистка.