Определение берега

Name: Определение берега
Author: Сулейменов Олжас Омарович--

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Определение берега, Сулейменов Олжас Омарович-- . Жанр: Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.

Жанр: Поэзия и драматургия / Поэзия

Название: Определение берега

Автор: Сулейменов Олжас Омарович

Дата добавления: 16 январь 2020

Количество просмотров: 295

Читать онлайн

Определение берега читать книгу онлайн

Определение берега - читать бесплатно онлайн , автор Сулейменов Олжас Омарович

В книгу избранных произведений О. Сулейменова вошли поэмы «Земля, поклонись человеку», «Глиняная книга», стихи из предыдущих поэтических сборников. «Определение берега» — итоговая книга поэта, она охватывает пятнадцатилетний период творческой работы, автора. Остросоциальная, лирическая поэзия Олжаса Сулейменова завоевала признание у советского читателя и за рубежом. О. Сулейменов — лауреат премии Ленинского комсомола Казахстана, премии Всесоюзного Ленинского комсомола и Государственной премии им. Абая.

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

ВПЕРЕД

Перейти на страницу:

ЧЕРНОЕ И КРАСНОЕ

Fas— высшее право в римском

законодательстве.

Fas est —«Все дозволено».

Римские полководцы посылали солдат

на варварские города, вооружив легионы правом: фас!

Fas — погружайте клыки:

мир для вас.

Fas — на чужую жизнь и имущество

нет запрета.

Fas — это блеск суженых злобой

глаз,

рас —

человеченье

это.

И вспыхнули в Риме XX века

скрещенные молнии фразы — Fasist.

Да, первый философ в черной рубашке

был — лингвист.

В наследство от предков ему достался

варварский мир

(он был историк),

он — в черной рубахе,

он — против черных

(он был истерик).

Нам

все дозволено!

Даже логика и аналогия,

и право помнить —

волчицей вскормлены

Ромул и Рем,

и повторяются из века

в вечность

лбы их пологие

и волчья серость,

овечья бледность

и бедный Рим.

В любви не признаются

на латыни,

не ссорятся, не спорят

на латыни,

когда здоровы были,

молодыми,

о нас не говорили

на латыни.

Латинским звуком нас не отпевали,

латинским словом нас не обрекали,

пощупав пульс, врачи не говорили

той фразы, что пугала

в старом Риме:

Fas est!

А это значит — тело бренное,

ешь напоследок

жирное и пряное,

пей коньяки,

не обращай —

что больно,

ты обречен,

и значит,—

все дозволено!

Жизнь коротка,

пока живешь — Fas est,

пока не ляжешь,

на груди скрестив

худые кисти,

облачайся в черное,

гуляй, фашист!

…Но есть под Брестом,

есть один окоп…

Избитый пулями

багровый бруствер…

Залитый кровью фас

веселых пруссий…

И мой не защищенный

каской лоб.

Нерв обнажен,

открыто сердце там,

туда мои пути, дороги, тропы.

И где б я ни был,

я — в окопе том.

Последний мой рубеж

меня торопит.

БЕЗЫМЯННАЯ ВЫСОТА

Хроника

Памяти Курбана Бадельбаева.

— От полка осталось 32 штыка —

шли из окружения от самого Бреста.

Всего-то начальства — писарь полка,

последняя позиция — холм безымянный,

что стал для альпийских стрелков Эверестом.

Взрывом гранаты мне порубило глаза:

командир наш, писарь полка Соломин,

снял с себя мокрый бинт, завязал мне глаза

и сипло сказал: «Посмотрим,

нас еще двое,

мы им дадим рукопашную,

меня узнаешь по голосу,

остальные — не наши…»

Я бежал рядом с Соломиным,

упираясь штыком в темноту.

Спотыкался и падал,

вставал,

воздух прикладом круша.

У ног моих бился, хрипел, умирал Соломин.

Они гоготали, меня окружа,

не знал я,

что гибнуть придется в таких условиях…

Сержант Соломин вел боевой дневник:

«Выйдем к своим — говорил,—

для отчетности пригодится».

Кто дезертировал,

кто геройство в боях проявил,

кто где похоронен —

всему вел учет полковой писарь Соломин.

Когда на кордоне лесном

погиб пулеметчик Корнилов,

и не осталось больше в полку коммунистов,

писарь Соломин, раненым горлом сипя,

клялся со всеми и, нарушая устав,

принял в партию

весь наличный состав

полка. В том числе и себя.

Все заявления, сколотые ржавой булавкой,

сохранились в сыром планшете.

«Я, рядовой Семенов Петр Ильич, из Саратова, улица Кровельная, 17, имею четыре класса образования, грамотный. Соцпроисхождение — бондарь. Прошу считать членом ВКП(б). Имею жену Марию и пятерых деток. Машенька, если что — возвращайся к отцу в деревню…»

И приписано рукой Соломина: «Пал коммунистом за Родину у моста через реку Серень, 20 августа 1941 года. Достоин Ордена Красной Звезды».

«Я, рядовой Садыков Хамит из аила № 5 около города Ош, неграмотный по-русски и по-киргизски. Соцпроисхождение — трудовой пастух. Имею мать и отца, убитых басмачами. Тяжело ранен в бою за Родину, умирая, прошу принять в партию ВКП(б), записано с моих слов сержантом Соломиным».

Вместо подписи — кровавый отпечаток пальца.

И ниже — тем же округлым писарским почерком:

«Принял смерть коммунистом на высоте 230 у деревни Голенькой 25 августа 1941 года. Достоин Ордена Красной Звезды».

Через тридцать лет

пионеры отроют планшет,

документам размытым поверят райкомы

и военкоматы —

всех, кого принял в партию,

кого представил к награде

сержант Соломин —

примут и наградят,

посмертно.