Вис и Рамин

Не знала я, страдая и греша,

Что от любви состарится душа!

Не жди моей любви: я с ней рассталась,

А снова молодой не станет старость...

На миг вернемся к твоему посланью.

Меня ты грязью обливал и бранью

И унижал, позоря и грубя,

А я себе желала лишь тебя!

Ты был моей душой, моей хвалою,

Но ты меня отверг с насмешкой злою.

У матери - я с ней сходна судьбой -

Единственная дочь была слепой.

Она, чье зренье умертвила мгла,

Бесхитростно супруга избрала...

Пусть согнута моя любовь, как лук, -

Стрелой каленой слово прянет вдруг, -

Рамина сердце служит ей мишенью, -

Так уходи, найди стезю к спасенью!

Страшись меня: слова моей хулы

Противней желчи и острей стрелы!"

ВИС УДАЛЯЕТСЯ С ГНЕВОМ И ЗАКРЫВАЕТ ВОРОТА ПЕРЕД РАМИНОМ

Так говорила Вис, и так случилось,

Что каменное сердце не смягчилось.

Привратникам и сторожам она

Сказала, отвернувшись от окна:

"Всю ночь да будет бдительна охрана.

Остерегайтесь грозного бурана.

Весь мир сейчас попал в беду, гудя

Гуденьем ветра, снега и дождя.

Как будто всадников мы слышим топот

Иль моря взбаламученного ропот.

Дрожит земля, дрожит небесный кров

От шумных волн и бешеных ветров.

Все корабли ломает время в море,

И Страшный суд как бы наступит вскоре.

Грохочет буря, гибелью дыша,

Уста трепещут, в ужасе душа."

Когда Рамин расслышал в шуме вьюги

Сердцегубительный приказ подруги, -

Мол, бдительными будьте, сторожа,

Хозяйке службой верною служа, -

Из сердца вырвал он мечту о встрече,

А снежный вихрь унес ее далече.

Он замерзал, завеянный пургой,

Не мог рукою двигать и ногой.

Покинутый любимой, полон боли,

Гнедого повернул он поневоле.

Вздымался он горой средь снежных троп,

А горе в нем вздымалось, как сугроб.

Он говорил: "О сердце, не робей,

Что выросло число твоих скорбей!

Случается в любви такое дело,

Когда страдают и душа и тело.

Но это бедствие переживи

И откажись навеки от любви.

Свободным станешь ты, а свет свободы

Развеет все неправды и невзгоды.

Но только после не влюбляйся вновь, -

И вновь тебя не огорчит любовь.

Я все утратил, жалкий и гонимый,

К чему ж на всех углах взывать к любимой?

Увы, я в горе с ног до головы,

От мира мне досталось лишь "увы"!

Увы моим томлениям в неволе,

О, тщетно за мячом я гнался в поле!

Увы моим надеждам: в эти дни

Ничем, как ветер, сделались они!

Я говорил тебе: "Нам бесполезно

Идти дорогой, на которой - бездна",

Советовал: "Язык мой, онемей,

Не говори с возлюбленной моей,

Услышишь лишь насмешки", - и воочью

Во всем я убедился этой ночью.

Как только признаешься в сильной страсти, -

Ты у любимой сразу же во власти.

Все в ней - высокомерье, прихоть, ложь,

В ее любви ты счастья не найдешь.

О сердце, лучше б мы с тобой молчали!

Ты высказалось - и полно печали.

Пословица влюбленным пригодится:

"Должна быть молчаливой даже птица"!

ВИС РАСКАИВАЕТСЯ В СВОЕМ ПОСТУПКЕ

Смеется над людьми превратный мир, -

Обманчивый, невероятный мир!

То нас обрадует, то нас обидит,

То приласкает, то возненавидит,

И, неудачник, он играет с нами,

Как фокусник с блестящими шарами.

Но глупы мы или бессильны, что ли?

Иль мы другой не заслужили доли?

О, если б ты от алчности отвык,

Не разглашал бы тайн твоих язык.

Ни перед кем ты не склонял бы шеи,

Тебе б дышалось легче и вольнее.

Не знал бы козней, лжи и безразличья,

Как от чумы, бежал бы от величья.

Не будь судьба коварна и пристрастна,

Она бы нас не мучила напрасно,

Как Вис и как Рамина в те года:

Влюбленных разделила вдруг вражда.

Когда Рамин покинул Вис в унынье, -

Ты скажешь: бес унылым стал отныне!

Вис ужаснулась. Видела она:

Сама себя обидела она!

Заплакала, как туча в непогоду,

И сердце погрузилось в эту воду.

Цветы своих ланит втоптала в прах

И била камнем по груди в слезах, -

О нет, по камню камнем ударяла:

Она возлюбленного потеряла.

Рыдала: "Как судьба моя мрачна!

Увы, любви проиграна война!

Зачем я над собою меч простерла,

Зачем сама себе сдавила горло?

Зачем любовь держала под замком

И стала я сама себе врагом?

Кто ныне от беды меня избавит

И зло, что сотворила я, исправит?"

Кормилице сказала: "Поспеши,

Найди лекарство для моей души.

Зачем же родила родная мать

Такую дочь, как я? Нельзя понять!

Стояло счастье у моих ворот,

Но приказала я: пусть прочь пойдет!

Вина мне в кубок налил верный друг,

Но кубок выронила я из рук.

Мой прах развеял горький вихрь степной,

И ныне ливень бедствий надо мной.

Сильней гремят его громов раскаты, -

Еще сильнее боль моей утраты.

Как нищая, безрадостно кричу:

Я погасила радости свечу!

Кормилица, Рамина догони,

Скорее ненаглядного верни,

Поводья поверни коня гнедого,

Скажи: "Я всадника простить готова!

Приди: нет в мире страсти без обид,

Не будет счастлив тот, кто не скорбит,

Отчаянье живет с надеждой вместе,

И состоит любовь из ласк и мести.

Но месть твоя была в твоих делах,

А месть моя была в одних словах!

Но так всегда бывает в этой жизни:

Там, где любовь, - там спор и укоризны.

Ты сам с подругой часто был суров, -

Зачем же от моих бежишь ты слов?

Тебя обидели мои упреки,

Меня - твоя измена, друг жестокий!

Мои слова звучали б, несомненно,

Иначе, если б не твоя измена.

Ужели я могла молчать в ответ

На то, что ты нарушил свой обет?"

Ступай - и пусть вернется он с тобою,

Чтоб обратилась я к нему с мольбою."

ПРИМИРЕНИЕ ВИС И РАМИНА

Кормилица приводит Рамина к Вис. Несмотря на долгие жалобные просьбы Вис, Рамин не соглашается простить ее. Вис отворачивается от него с гневом, теперь уже непритворным. Тогда наступает черед Рамина просить у нее прощения. Влюбленные мирятся. Снова они предаются тайком утехам любви под самым носом шаха Мубада, не подозревающего, что Рамин находится в Мерве.

РАМИН ПОЯВЛЯЕТСЯ ПЕРЕД ШАХОМ

Весь месяц длилась пылкая услада

Двух кипарисов радостного сада.

Хотя зима из Мерва не ушла,

Повеяло дыханием тепла.

Сказал Рамин, что был стройней самшита:

"Пора пред шахом мне предстать открыто,

Нельзя нам тайну долее скрывать,

Чтоб не разгневался Мубад опять".

Тогда уловки в ход пустил хитрец,

Тайком, в ночи, покинул он дворец,

Умчался, чтоб не видела охрана,

И повернул обратно утром рано,

И, словно долгим истомлен путем,

В ворота въехал на коне гнедом.

Покрытый пылью и дорожным прахом,

Он поспешил предстать пред шаханшахом.

Служители поведали владыке:

"В твою столицу прибыл солнцеликий,

Он украшает мир, как тополь строен,

Сквозь вихрь и снег примчался знатный воин,

В глухой степи встречал и ночь и день,

И вот - в пути истлел его ремень".

Вошел Рамин, - склонилась пред царем

Глава, сверкающая серебром.

Обрадовался шах в своем чертоге,

Спросил он о здоровье, о дороге.

Ответствовал Рамин: "О шах счастливый,