1. «Слепая мать глядит в окно…»
Слепая мать глядит в окно,
Весне морщинками смеется.
Но сердце, горю отдано,
Больней на солнце бьется.
Не надо света и красы!
Не надо вешней благодати!
Считает мертвые часы
Мой сын в далеком каземате.
1906
2. «Где-то улицей далекой…»
3. «Вот опять снега растают, улыбнется вешний свет…»
Вот опять снега растают, улыбнется вешний свет,
И у дома по канаве побежит седой поток,
Размывая желто-бурый неоттаявший песок,
Унося с собой кораблики — утехи детских лет.
Стекла зимние умыты, и капели каплют вниз.
Смотрит девушка в окошко, по заречью на погост:
Не пора ль идти ко всенощной! Теперь Великий пост.
Я люблю Ефрема Сирина и траур черных риз.
Так страшно и так радостно. Мне в середу говеть,
Во всех грехах покаяться. А в чем же я грешна?
Не в том ли, что на улицу мне весело смотреть,
Не в том ли, что на улице веселая весна?
Буду я на все вопросы отвечать: грешна, грешна!
Не таскала ли у матери припрятанных сластей?
Не слыхала ль от крамольников бунтующих вестей?
И слыхала, и таскала! Все равно, теперь весна!
1. На каторгу
2. Ломовой
3. Прачка
Высоко-высоко над землей
Чердаки на домах, чердаки.
Серый мрак, свист и вой, свист и вой,
Ветровой старой песни клоки.
Не запеть в чердаках по-людски:
Только песню начнешь —
С первых слов
Оборвет,
Унесет
В небеленую глотку окна.
Перекрикнуть-то грудь не вольна —
И замрет,
Упадет
В спорыньевую рожь
Человечьих голов,
На панель из окна.
Балок, труб, и столбов, и подпор
Разукрасила плесень стену.
Воронья, голубей разговор.
Подойти — не подходишь к окну.
Полюбила голубку одну:
Голубок сизокрыл
На морозе застыл
И упал,
Застучал
По фасаду замерзлым крылом —
Подоконники выставил дом;
Ветер гнал,
Нападал
И над птицей завыл
Между улиц-могил,
Над крестом-фонарем.
Протянулись к столбу от столба,
Закрестились веревки в кресты.
Стебанет — задрожишь. Эх, судьба!
Деревенские вспомнишь кусты,
Заозерские видишь мосты:
Только месяц взойдет,
Шибче речки бежишь
На мосток
Невысок.
Под овчинкой, обнявшись, сидеть,
Милу другу глазами блестеть…
Ах, цветок,
Милоок!
За кусток целовать уведет,
Под высокой травою дрожишь,
Век бы в синее небо глядеть!
Ну-ка, вешай, да делу аминь.
Понамыто белья без конца,
Полотенец, рубах и простынь
Из двадцатой квартиры жильца,
Не видала бы я наглеца!
Обнадежил красавчик седой,
Лысый бес, генерал,
Обещал,
Насказал:
В «Эрмитаже»-то буду я жить,
Ни о чем-то не знать, не тужить.
Погулял
И прогнал:
Чтоб те смаяло душу бедой!
Чтоб ты пропадом, старый, пропал!
Чтоб до смерти тебе не дожить!
Январь 1907