Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1

Он из косарей!

Майков сквозь зубы:

— А ну-ка, кто быстрей?!

Я те разутюжу,

Захудалый ферт,

План выдвигаю —

Еще кубометр!..

Схватка так схватка.

В ней сила и жизнь!

— Товарищ Майков,

Крепче держись!

Часы улетают,

Как пар, легки,

Вагонетки, стерлинги.

Задорные гудки.

В бетоне по колено

Майков стоит.

Майков Егорке:

— Брось, не там,

Признайся, что сдрейфил,

Куда те до меня!..

Лопаты шуруют,

В щебне звенят.

Майков не помнит,

Как смена пришла.

Обида у Егорки,

На сердце — шлак:

Майкова ребята

Теснят гурьбой.

— Сегодня лихой был

Жаркий бой.

У Майкова руки —

Рекорд рукам.

— В ударную бригаду.

Вступаю к вам!

Доски хрустнули.

Дверь взвыла.

Бумага —

Листья капустные.

— Вызов!

— Кто?

Майков сморкнулся.

Глаза — в двери.

Словами споткнулся:

— Пр…р… авый берег!

Секретарь ячейки

Посмотрел недоверчиво

На искры белые в теплых глазах.

— Вот договор!..

Теперь чего?

А глаза в слезах.

— Ты что?

— На правом берегу Егорка…

Он говорит,

У меня слабит.

— Чепуха!

Нажми и победишь,

Как в первый раз.

— Как это сделать?

— Гляди!

…Упала пелена с глаз.

Слова вставали властно:

— Организацию проведи

Батальона энтузиастов

И руководи.

— Даешь!

Только… если бы… в комсомол…

Приняли.

Я все могу.

Глаза — в пол,

Пол в снегу.

— Давай заявление!

— Примете?!

— Примем.

Майков в дверь —

Налимом.

Ах, день хороший!

Морозец — юн.

Снежная пороша,

Сугробы дюн.

Эх, раз (и) два (и)

Яростней кромсать!

Голосуют сваи

Бревнами в небеса:

«ЗА!»

Правый берег

С левым в бою,

Стройка верит

В песню мою!

Майков — маем

Крови силен.

С ним вступает

Его батальон.

Шнур — динамитом.

Шнур бикфордов —

С бетоном слита

Вера и гордость!

Славу изведать

Успели ветры.

У Майкова победа —

Пятьсот кубометров.

Кипит эстакада

И ночь, и день,

В ударных бригадах —

Радости по склень.

Копытами немытыми

Арки — в цепь!

Шпунтами мы забитыми

Сграбастали степь.

Завеса дымовая,

Гудков пальба.

Вторая,

Трудовая,

Военная

Борьба!

1931

ВАСИЛЬЕВ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ

1911–1975

Родился в городе Кургане в семье служащего. Рано потерял родителей. В Зауралье прошли его детство и отрочество.

В 1927 году переехал в Москву. Работал на 1-й ситценабивной фабрике. В трудные годы переменил целый ряд профессий — от истопника до санитара. Одновременно занимался в Доме искусств имени Поленова, выступая в мюзик-холле.

В 1938 году окончил Литературный институт имени А. М. Горького.

С первых дней Великой Отечественной войны — на фронте.

Печатается с 1931 года. Первый сборник стихов «Возраст» вышел в 1933 году в Москве. С. Васильев — автор многих книг стихов и поэм, сатирических произведений, популярных песен.

Среди его книг «Вторая книга стихов» (1936), «Москва советская» (1947), «Избранное» (1950), «Лирика и сатира» (1955), «Избранные произведения в двух томах» (1966 и 1970).

С. Васильев — лауреат Государственной премии РСФСР имени А. М. Горького 1974 года за поэму «Достоинство».

Награжден орденами Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», медалью «За отвагу» и другими медалями.

Заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР.

НА УРАЛЕ

Отрывки из поэмы

I. С ТОБОЙ ГОВОРИТ ПУШКАРЬ

Здесь живут уральцы-пушкари,

гордость, строгость в каждом их ответе.

Задержись,

               с любым поговори

и узнай, как надо жить на свете.

— Да, браток, работаем сейчас,

скорости хорошей достигая,

потому профессия у нас

сердцу с малолетства дорогая.

Дед — пушкарь, и прадед был пушкарь,

и внучонок этим же гордится.

Только то, что делали мы встарь,

с нынешней работой не сравнится.

Нынешняя пушка —

                               чудеса!

Эвон, чуешь,

                как снаряд буравит?

Хочешь —

              залетит на небеса,

Хочешь —

              землю насквозь продырявит.

С нашей пушкой действовать в бою,

сказывают,

              каждому охота…

А работу любим мы свою,

потому —

            полезная работа!

И опять с восторженным лицом,

голос напрягая до предела,

говорит пушкарь тебе о том,

как он любит пушечное дело.

И вот здесь,

               вдали от битв,

                                    в тылу,

ты постигнешь с чувством удивленья,

что такое верность ремеслу,

равная успеху наступленья.

И, с трудом спокойствие храня,

ты припомнишь с самого начала

славную историю огня,

грозного оружия Урала.

Урал!

        Как свежий ветер поутру,

шумит его прославленное имя.

Он помогал Великому Петру

ружейными богатствами своими.

Урал!

         Родник несметных русских сил.

Стальное это имя, прославляя,

Суворов с торжеством произносил,

Кутузов называл, благословляя.

Уральских пушек седоватый дым

видали Альп продрогшие вершины,

по мерзлым склонам, голым и крутым

стучали гулко кованые шины.

Стирая нормы всех военных карт,

ослепшие от вьюги, бородаты,

их на руках несли чрез Сен-Готард

отчаянные русские солдаты.

Колеса их, пространства не щадя,

сбивая спесь, внушительно и чинно

прогрохали по хмурым площадям

впервые покоренного Берлина.

Урал! Урал!

               Когда на смертный бой

Пожарский с Мининым подняли войско,

твои же ратники вставали в строй

и первыми сражались по-геройски.

Уральской саблей ворогов рубал

Денис Давыдов в честь родного края,

уральской ковки солнечный металл

играл в руке Василия Чапая.

Отсюда

         от Уральского хребта,

бежал Колчак, разбойник и меняла,

и каждая страдальная верста

его кровавый след запоминала.

Когда, грозя достоинству страны,

фашистский зверь решил к Москве

                                                 пробиться —

твои,

     Урал,

            надежные сыны

пришли на помощь матери-столице.

И надо только в памяти сберечь,

как под Смоленском

                          в утреннем тумане

прямой наводкой сыпали картечь

кунгурцы,

          кудымкарцы,

                           чусовляне.

Урал! Урал!

             недаром пушкари

гордятся родословной,

                               как победой.

Остановись,

                с любым поговори —

и не уснешь до самой до зари,

взволнованный вечернею беседой.

II. НА МИРНОЙ ТРАВЕ ПОЛИГОНА

Сегодня особенно тих и печален

уральский закат над вершинами бора.

Певучие звуки дневных наковален

расплавились в море цветного набора.

Как редок он здесь,

                             этот час безмятежный!

Притих зачарованный труженик-город.

Но вдруг заколдованный

                             воздух прибрежный

качнулся, немыслимой силой распорот.

Теперь уже громы помчатся с разгона,

хоть уши зажми, хоть шепчи заклинанья.

На мирной, на влажной траве полигона

опять и опять начались испытанья.

— Еще раз! Еще раз! —

                       хмельной, потрясенный,

кричу я во тьме пушкарю молодому.