Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной, Туманян Ованес Тадевосович-- . Жанр: Поэзия / Биографии и мемуары. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Название: Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной
Автор: Туманян Ованес Тадевосович
Дата добавления: 15 январь 2020
Количество просмотров: 287
Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной читать книгу онлайн
Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной - читать бесплатно онлайн , автор Туманян Ованес Тадевосович
В настоящее издание включены переводы из грузинской, армянской, абхазской и балкарской поэзии, осуществленные Беллой Ахмадулиной, творчество которой стало одним из самых ярких и значительных явлений в русской словесности второй половины XX столетия.
Сборник включает в себя также избранные статьи и стихи поэтессы, связанные с Кавказом.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Перейти на страницу:
1967
СОН
Земля мерещится иль есть.
Что с ней? Она бела от снега.
Где ты? Всё остальное есть.
Вот ночь — для тьмы, фонарь — для света.
Вот я — для твоего суда,
безропотно, бесповоротно.
Вот голос твой. Как он сюда
явился, Боже и природа?
Луна, оставшись начеку,
циклопов взор втесняет в щёлку.
Я в комнату ее влеку,
и ты на ней покоишь щёку.
1967
«Бог памяти, Бог забыванья…»
Бог памяти, Бог забыванья!
Ожог вчерашнего пыланья
залечен вечностью слепою.
И та, чьего лица не помню,
была ль, покуда не ушла?
Но всё надеется душа,
зияя ящиком Пандоры [158],
на повторенья и повторы.
1968
ДО РАЗЛУКИ
Так время пробежало черной кошкой
по закоулкам.
И лицо зимы
с простыми и суровыми чертами
размылось в стёклах.
Только этот лист сковало льдом…
В котором отразится
во сне ли явленное или наяву —
как в зеркале,
чтобы шипы воспоминаний
не раз отверзли нам глаза души:
усталые от дней однообразья,
искусственного солнца с лживым блеском,
ворованного неба, даже жизни,
столь не осмысленной порою до конца.
Блестит сосулька, сладкий зуб зимы.
И вздох трубы, и выдох человека
с теплом, как в только что убитом звере, —
полотнищем трепещут на ветру.
И вот, как если б сотню лет спустя,
когда всем-всем — от красок и до звуков —
перенасыщен дух,
я вновь прошу
вернуть мои права на всё былое.
Мне нужно их вернуть,
чтоб нас с тобой,
едва почуя трещину отхода,
не поглотило облако забвенья
своей зловеще-топкой чернотой.
Дай руку мне,
горячую обычно и слабую.
Дай сердце мне свое,
такое же горячее — и строже
которого не ведал в жизни я!
Покуда позволяет нам судьба,
давай же не утрачивать доверья —
и да прислушается к нам извечный мир,
и наши головы на грудь себе положит,
и будет он по-прежнему стараться
хоть в чем-то измениться… но не сможет.
1969
БИЧВИНТА [159]
Эта зелень чрезмерна для яви.
Это — сон, разумеется,
сон о зеленом…
Ветру не терпится вялую дрёму тумана
вывести, выволочь, вытолкнуть из сосняка,
и туман,
как и подобает большому сонному животному,
понуро следует за ветром,
и потому — все вокруг зеленое:
стена, лестница, балкон, скамья и книга —
та книга, которая всю ночь
впустую взывала к состраданию,
желая разгласить заключенную в ней боль
(словно старуха, ощутившая дыхание смерти,
столь же острое и важное,
как дыхание того, о, того,
кто когда-то впервые говорил ей о любви,
и вот теперь — к отупевшему лицу,
замкнутому, как клетка,
которой нечего держать взаперти,
изнутри подступила страсть).
Это — сон, разумеется,
длинный сон…
Шаги по сосновому полу ничем не вредят тишине.
Воздух, вобранный птичьей гортанью,
вскоре возвращается в виде зеленого свиста,
то есть не слышно, а видно,
как клюв исторгает зеленую трель,
ибо туман забрал себе и присвоил все звуки —
в обмен на право прогуливаться
среди ветвей в зеленых шлепанцах…
Изваянная, как жеребенок,
закинув голову, нюхает воздух маленькая девочка.
1971
«Шла женщина по белому песку…»
Шла женщина по белому песку
и думала: где в мире бесконечном
ей дома быть, чтобы рывком беспечным
одежды сбросить и предаться сну?
Решила: здесь! — где тысяча мужчин
пила вино среди своих владений.
У женщины, желавшей сновидений,
считаться с этим не было причин.
Вселенная была ее уют,
где ей угодно быть хозяйкой дома,
где нагота блаженна и удобна:
вздымает грудь, и туфельки не жмут.
Однако как беспечен, как высок
был подвиг той свободы одинокой:
разделась и легла возле глубокой
воды морской, затронувшей песок.
Так и спала средь блеска и жары.
Жил влажный след от моря и до камня.
Мужчин неосторожные дыханья
теснились, как воздушные шары.
Всё, что кричит, хлопочет, говорит,
затихло: в мире не осталось шума.
Моряк забыл, как называлась шхуна,
рыбак не помышлял о ловле рыб.
Спала, щекою к вечности припав,
в отваге беззащитной и несмелой,
и сон ее лелеял город белый,
что камбалой и камфарой пропах.
Морис Поцхишвили [160]
ФЕРЗЕВЫЙ ГАМБИТ [161]
Следи хоть день-деньской за шахматной доской —
всё будет пешку жаль.
Что делать с бедной пешкой?
Она обречена.
Ее удел такой.
Пора занять уста молитвой иль усмешкой.
Меняет свой венец на непреклонный шлем
наш доблестный король, как долг и честь велели.
О, только пригубить текущий мимо шлейф —
и сладко умереть во славу королевы.
Устали игроки.
Всё кончено. Ура!
И пешка, и король летят в одну коробку.
Для этого, увы, ненадобно ума,
и тщетно брать туда и шапку, и корону.
Претерпеваем рознь в честь славы и войны,
но в крайний час —
навек один другому равен.
Чей неусыпный глаз глядит со стороны?
И кто играет в нас, покуда мы играем?
Зачем испещрена квадратами доска?
Что под конец узнал солдатик деревянный?
Восходит к небесам великая тоска —
последний малый вздох фигурки безымянной.
Перейти на страницу:
Рекомендуем к прочтению
