Птица ночи

Это было у моря, где ажурная пена [119],

Где встречается редко прямо видящий глаз.

Поддала Казавона, позабыв Увээна,

И горячий Подкиду полюбил ее враз.

Было все очень просто, было все очень мило:

Казавона просила ей стаканчик налить,

И дала половину, алкача раззудила,

И его распоила [120], и решила с ним пить [121].

Казавона, известно, очень выпить здорова.

До утра, между прочим, наливалась вином.

Это было у моря, где волна бирюзова -

До сих пор Казавона там лежит кверху дном!

По-прежнему в увээноведении – два течения, по-прежнему люди (а теперь уже и – не люди) во всей вселенной склоняются то к одному, то к другому полюсу… Но не это главное. Суть той грандиозной эпохи, в которую мы вступили, – наша общая, стирающая границы и барьеры, одержимость «Увээном». Два крупнейших увээноведа современности, два духовных лидера человечества по праву завладели умами, сердцами, душами (в некоторых случаях – печенками). Два крупнейших увээноведа – словно две звезды первой величины, сияющие на ночном небосклоне. Они светят одинаково ярко и в то же время – каждая по-своему.

Д-р Л. Опух: Сегодня, когда жизнь на Земле стремительно меняется, в связи с тем, что продвинутые в техническом отношении инопланетяне весьма настойчиво делятся с нами передовыми технологиями, особенно важно помнить о своих корнях, не отрываться от них. Корни мировой культуры, конечно же, в «Увээне». А корни увээноведения – в земле. И чем глубже эти корни, тем устойчивей, прочнее древо современной цивилизации. Листья опадают. Корни – остаются. В земле. Они сильны и надежны. И они еще покажут всяким там… Кстати, Увээн тоже весьма убедительно мог постоять за себя.

Я сразу вмазал Глоту в печень,

скормил ему охапку сена [122];

я показал, что трогать неча

косые скулы Увээна!

На чешуе протухшей рыбы

прочел я слово «поддадим» [123].

А вы

ноктюрн [124]

сыграть могли бы?

– Могли бы.

Только не хотим!

Два крупнейших увээноведа – как две стороны одной медали. Как два полушария головного мозга. Как правая и левая руки, не знающие, что же там творит другая. Они противоположны и – едины. Даже этих непримиримых оппонентов объединяет «Увээн». А что тогда говорить о рядовых людях? Счастье, что объединяющее начало великого эпоса оказалось куда мощнее антагонистических тенденций. Иначе… Подумать только: все человечество могло расколоться на два враждебных лагеря! Да что человечество! Вся вселенная! Как хорошо все-таки, что этого не произошло. Нас всех собрал под свою развесистую сень дух «Увээна».

Д-р П. Упс: И пока некоторые бряцают мечами, настоящие ученые, гуманисты, идут к людям с любовью, несут миру тепло и свет, что особенно актуально в условиях изощренно садистского отключения электроэнергии. Любовь – вот в чем суть неодолимой притягательности «Увээна». Приглашаю читателей ТК еще раз убедиться в этом.

Выткался над Увией алый цвет зари.

По Уве со стонами [125] бродят бухари.

Моцах [126] пьяный прячется, схоронясь в дупло.

Увээн – не прячется; на душе – светло!

Оттого, что вечером он сидел в корчме,

И Ваваку шлепнул он по тугой корме [127]!

И она зарделася – будто маков цвет.

Увээн от радости – мордой в винегрет!

Весь мир снова замер, на этот раз – потрясенный неслыханным злодеянием! В Пуританском музее, где экспонировался один фрагмент величайшего эпоса, произошла чудовищная и – весьма загадочная кража. Охрана, приставленная к сокровищу, хоть и несколько сбивчиво, но единодушно показала следующее. Около трех ночи по Гринвичу, в непосредственной близости от бесценной реликвии, прямо в воздухе материализовалась волосатая рука и схватила драгоценный фрагмент, вызвав оглушительный вой сигнальных сирен. После чего рука в воздухе же и дематериализовалась, причем вместе с раритетом. Естественно, у следствия первым делом возникло подозрение, что охранники вступили в сговор, намереваясь продать достояние человечества какому-нибудь сверхбогатому коллекционеру. Но сказанное ими подтвердилось при изучении видеоматериала, отснятого с разных точек сотней видеокамер. Следствие зашло в тупик, в котором оно и пребывает до сих пор. В средствах массовой информации высказываются разные предположения: кто усматривает в случившемся очень волосатую руку террориста номер один с половиной, решившего напомнить о себе самым впечатляющим образом, кто – очень волосатую руку инопланетян с их мудреными супертехнологиями. Однако единственным и пока неоспоримым фактом сегодня можно считать только то, что в деле замешана волосатая рука. Кто за ней стоит? Кто покусился на святыню? Удастся ли вернуть достояние человечества? На эти вопросы ответить затруднительно.

Д-р Л. Опух: Я всегда указывал мировому сообществу на преступную халатность руководства Всемирного института увээноведения. Но мой голос не был услышан. И вот – закономерный результат. Если бы я стоял во главе института, столь вопиющая утрата не могла бы иметь места. На мой взгляд, уважаемый доктор П. Упс должен подать в отставку. И как можно скорее! Необходимо положить конец разбазариванию святынь!

Я ты [128] мой поддатый, я остолбенелый,

Что стоишь, качаясь, малость обалделый?

Чтой-то стал я нынче вроде старой клячи,

Не дойду до дому с дружеской поддачи!

Или что увидел? Или что услышал?

Словно бы до ветру погулять ты вышел.

Там я встретил зебру, там – слона приметил [129],

Распевал им песни о былом банкете!

И, как пьяный Моцах, выйдя на дорогу,

Утонул в навозе, оттопырил ногу [130].

Сам себе казался я слоном влюбленным,

Только вот не серым, а вовсю – зеленым [131]!