Катер связи

председатель идет.

С давней грустью запрятанной

он глядит сквозь кусты

на кресты своих прадедов

и на дедов кресты.

Все народ хлебопашеский

поваленые * здесь,

и ему либо кажется,

либо так оно есть,

что, давно уж истлевшие,

из усталых костей

нам родят они хлебушко,

как при жизни своей.

* Так на Севере говорят об умерших.

23

Ну, а ежели выдались

недородные дни —

знать, за что-то обиделись

на потомков они.

И стоят элеваторы,

холодны и пусты,

над землею подъятые,

словно божьи персты.

И советуют праведно,

чтобы в горе не быть,

словно деды и прадеды,

за землею ходить.

Вдаль по лужам, колдобинам

председатель идет.

«Не хочу быть колхозником!»

за спиною гудет.

Председатель, понурившись,

щупловат, невысок,

расправляет погнувшийся

на ветру колосок.

Терпеливо, несильно

и с любовью такой,

словно это Россию

расправляет рукой...

А в избе — среди космоса,

среди лунных равнин

дремлет рядышком с кошкою

председателев сын.

24

Бредит звездною славою,

всем собой вдалеке,

и горбушка шершавая

у него в кулаке...

25

БЛЯХА-МУХА

Что имелось в эту ночь?

Кое-что существенное.

Был поселок Нельмин Нос,

и была общественность.

Был наш стол уже хорош.

Был большой галдеж.

Был у нас консервный нож,

и консервы тож.

Был и спирт как таковой —

наш товарищ путевой

с выразительным эпитетом

и кратким:

«Питьевой».

Но попался мне сосед,

до того скулежный,

на себя,

на белый свет —

просто невозможный!

Он всю ночь крутил мне пуговицу.

Он вселял мне в душу путаницу.

26

«Понимаешь, бляха-муха, —•

невезение в крови.

У меня такая мука,

хоть коровою реви!

Может, я не вышел рылом,

может, просто обормот,

но ни карта, и ни рыба,

и ни баба не идет...»

Ну и странный сосед —

наказанье божье!

И немного ему лет —

тридцать пять,

не больше.

И лицом не урод,

да и рост могучий...

Что же он рубаху рвет

на груди мохнучей?

Что же может его грызть?

Что шумит свирепственно:

«Бляха-муха, эта жисть

не усовершенствована!..»

А наутро вышел я

на берег Печоры,

где галдела ребятня,

фыркали моторы.

Стояли с коромыслами,

светясь,

молодки.

За семужкой-кормилицей

уходили лодки.

27

А в ушанке набочок,

в залосненной стеганке

вновь —

тот самый рыбачок,

трезвенький,

как стеклышко.

Между лодками летал,

всех собой уматывал.

Парус наскоро латал,

шебаршил,

командовал.

Бочки-ящики грузил,

взмокший, словно в бане.

Бабам весело грозил

белыми зубами.

«Пошевеливай, народ! —

он кричал и ухал. —

Ведь не кто-нибудь нас ждет

семга,

бляха-муха!»

Было все его —

река,

паруса,

Россия...

И кого-то у мыска:

«Кто это?» —

спросил я.

И с завидинкою,

так

был ответ мне выдан:

«Это ж лучший наш рыбак...

Развезучий,

идол!»

28

К рыбаку я подошел,

на него злючий:

«Что же ты вчера мне плел,

будто невезучий?»

Он рукой потер висок:

«Врал я не напрасно.

Мне действительно везет —

это и опасно».

Лоб со вздохом он поморщи

«Как бы это рассказать?..

Если шар земной,

положим,

да во всем объеме взять,

да с морями слез горючих,

да с горами всех забот, —

выйдет, брат,

что невезучих

больше тех,

кому везет.

И, бывает, в захмеленьи

начинаю этак врать,

чтоб о жизни разуменья

от везенья не терять...»

Замолчал,

губами чмокал,

сети связывая,

и хитрили губы,

что-то

29

не досказывая.

Звали в путь его ветра,

семг а-розовуха.

«Ладно, парень,

мне пора.

Так-то,

бляха-муха!»

30

СОВЕРШЕНСТВО

Тянет ветром свежо и студено.

Пахнет мокрой сосною крыльцо.

И потягивается освобожденно

утка, вылепившая яйцо.

И глядит непорочною девой,

возложив, как ей бог начертал,

совершенство округлости белой

на соломенный пьедестал.

А над грязной дорогой подталой,

над зацвелыми крышами изб

совершенство округлости алой

поднимается медленно ввысь.

И дымится почти бестелесно,

все пронизанное зарей,

совершенство весеннего леса,

словно выдох земли — над землей.

Не запальчивых форм новомодность

и не формы, что взяты взаймы, —

совершенство есть просто природное

совершенство есть выдох земли.

31

Не казнись, что вторично искусство,

что ему отражать суждено

и что так несвободно и скудно

по сравненью с природой оно.

Избегая покорности гриму,

ты в искусстве себе покорись

и спокойно и неповторимо

всей природностью в нем повторись.

Повторись, — как природы творенье,

над колодцем склонившись лицом,

поднимает свое повторенье

из глубин, окольцованных льдом...

32

НЕВЕСТА

На Печоре есть рыбак

по имени Глаша.

Говорит с парнями так:

«Глаша,

да не ваша!»

Ухажеров к ляду шлет,

сердится

серьгами.

Сарафаны себе шьет

из сиянья северного!