Сборник стихов

Дюма

Четыре шпаги, восемь рук и глаз

Галлон бургундского, струящийся по венам

Три лилии и… нет числа изменам

На краткий миг соединившим нас

Париж – гнездо предательства. Вдвойне

Кровавой он сейчас достоин мессы

И потому – задиры и повесы

Мы трезвы и серьезны на войне

Чтоб раздобыть алмазное колье

Круши врагов направо и налево

Да здравствует война и королева

Да сгинут плутовство и Ришелье!

Ах – не колье? Какая в том беда!

Мы вчетвером найдем хоть черта в ступе

Хоть ад восстань – ему мы не уступим

Покуда сами не уйдем туда

В сражениях – не видно им конца

Другая доблесть нами не забыта -

Как вихрь врываться в дамские сердца

Кентавром о шестнадцати копытах

О, перья галльские! Вы призрачней, чем флирт

Пишите же, о душу сталь ломая

Покуда кровь не выгорит как спирт

Как небо над Гасконью – голубая.

Сослагательное

Когда б молчали пушки

А музы петь посмели

Тогда б Дантесу Пушкин

Не проиграл дуэли

Висели бы гитары -

Не ружья на плече

И жил бы Виктор Хара

И команданте Че

И в мире без патронов

Без хаки и погон

Не умер бы Платонов

И был бы с Йоко Джон

Но крови стоит слава -

Нет для того, кто смел

Естественнее права

Чем право на расстрел

Нет в мире лучшей доли

Чем бой переорать

За это в чистом поле

Не страшно умирать

Слова сильнее стали

Пускай потом убьют…

Где пушки замолчали

Там музы не поют

Он и Она

Тогда, когда Он появился на свет

В стране песков и камней

Там старый как мир почитали завет

«Убили, значит убей»

Лишь «око за око!» и «зуб за зуб!»

Твердили и стар и млад

Такие молитвы слетали с губ

Три тысячи лет подряд

Земля, над которой Его колыбель

Покачиваясь, плыла

Шептала «Убили, значит убей»

И новых костей ждала

Он вырос, и время его пришло

Но ближние вновь и вновь

Ему повторяли, что мир это зло

А Он говорил – Любовь

Легка Его поступь и прост Его слог

Душа за ним будто летит

Ему говорили: «Накажет Бог»

А Он говорил: «Простит»

Бубнили: «Отправится в ад любой

Для смертных надежды нет»

И снова твердили, что Бог это боль

А Он говорил, что Свет

И вот однажды поставить крест

Решила на нем толпа

(Такой обычай у этих мест -

Наказывать за слова)

Его мучительный ждал конец

Сказали: «Ты будешь распят»

А Он ответил: «Прости их, Отец

Не ведают, что творят»

И долго потом ала и чиста

Горячая капала кровь

А утром на землю с Его креста

Неслышно сошла Любовь

И вот она рядом с тобой и мной

Спасает, прощает, ждет

И может быть из-за нее одной

Наш мир до сих пор живет

Легка ее поступь, проста ее речь

Душа за ней будто летит

И если убить ее, вытоптать, сжечь

Воскреснет она и простит

Так после зимы наступает апрель

Когда уж никто не ждет…

Качается в небе Его колыбель

И тихо земля плывет

Он все равно будет жить. Даже если умрет.

Два окна – желтых на черном небе

Вечный город со счета сбился – который щас век?

Папарацци молят о зрелищах

Бедняки о хлебе

А он умирает – слабый, маленький человек

Вчера его видели

в газетах и на экране

Он вроде бы кивнул и даже

улыбнулся на что-то в ответ

Так улыбаются сквозной распахнутой ране

Впускающей вместе со смертью – свет

Смешной язык, далекие полонезы

Правнук запутавших все и вся славян

Железный занавес,

и вечный привкус железа

В северном небе,

где ждут его Павел и Иоанн

Наверное, по-другому и не бывает

Желтые окна, черные облака

Вечный город вечно шумит

Смерть по-прежнему убивает

И если жизнь – чаша, то она, конечно, горька.

Все как прежде – от перестановки в сумме

Не ищи перемен, арифметика здесь проста

Все по-прежнему, только

когда он умер

Не с него сняли крест – его снимали с креста

Папарацци курили, дети жевали «орбит»

Кардиналы шептались: четвертая ночь без сна

Два окна в темноте – последний «urbi et orbi»

Два огня в черноте

Остальное – просто весна

В битве света и тьмы испокон не бывает тыла

У кого на ладонях стигматы, у кого – котлеты бабла

Только в жалобе пса на луну

Тоже слышится имя «Войтыла»

Для него и на небе продолжается эта война

Под привычное: «На кого же ты нас оставил?»

Понимаешь, что вечность нельзя отложить на потом

Но за сводом небес его ждут Иоанн и Павел

И печальную землю осеняют Южным Крестом

Брату моего деда, которому всегда будет семнадцать

У него никого не было

И она ни с кем не встречалась

Им бы жить под одним небом

Укрываться одним одеялом

По утрам заваривать кофе

Вечерами смотреть кино

Любоваться любимым профилем

И гостям разливать вино

Им бы общие снимки на тумбочке

(Как похожи – одно лицо!)

У нее его фото в сумочке

У него на пальце кольцо

Дети, внуки, скандалы, праздники

Свадьбы, проводы, тайный флирт

Лед и пламень, кнуты и пряники

Из которых жизнь состоит

Только он похоронен у Немана

А она за Вислой осталась…

У него никого не было

И она ни с кем не встречалась

Dead Poets Society

Быть может, сошла я с ума

Но думаю только об этом

Мне нравится грусть и зима

И общество мертвых поэтов

Блуждать среди книг и снегов

Под шелест страниц и метели

И знать – через пару шагов

Услышишь: «Ну что, полетели?»

Скорее отсюда, скорей

От тех, кто с глазами пустыми

Рождаются мертвых мертвей

И кажутся только живыми

Внизу замерзают леса

И злятся голодные волки

Уносят меня в небеса

Не лестницы – книжные полки

А дальше? А дальше – сама

Без карт и дурацких советов

Туда, где печаль и зима

И общество мертвых поэтов

Про отличия

Чем отличается честность от глупости?