Уральские стихи

В голубом далеке.

Красота, величавость

И содружество льдин.

На минуту, случалось,

Оставался один.

Навсегда не останусь

В одиночестве я..;

В вас моя первозданность,

Сущность, вечность моя.

И речист и невнятен,

Весь я в вашей судьбе.

Я без вас не понятен

Ни другим, ни себе.

Все едино, все цельно,

Все, чем жил я, любя.

А представишь отдельно —

Не узнаешь себя.

Не видать человека

Без людей одного.

Я — из этого века.

Я ничто без него.

1960

ЦВЕТА НАШЕЙ ОСЕНИ

Я душой ноябрь приемлю,

Пусть он парки оголил, —

Он присыпал снегом землю,

Будто солью посолил,

Чистой солью, не иначе,

Не земля, а хлеба кус.

Снег — на крышах, на антеннах,

Снег давно укрыл траву.

Голубой его оттенок

Переходит в синеву.

Незаметно синий вечер

Все окутал, все обвил.

Это вечер новой встречи,

Вечер дружбы и любви.

Буря праздничного танца,

Перекличка всех имен,

Цвет девичьего румянца,

Цвет вина и цвет знамен.

И летят снежки тугие,

И синеет высота,

И пылают дорогие

Нашей осени цвета.

1960

* * *

Я не видел вас в жизни, я знаю,

Но зато я услышал ваш клич.

И еще я теперь вспоминаю

Вашу кепку, Владимир Ильич.

Так носил свою кепку рабочий,

Так, я помню, отец мой носил.

Он в забое с утра и до ночи

Камень бил изо всех своих сил.

Камень бил, вот и вся–то работа,

От тяжелого взмаха устал.

Но, наверное, думал он что–то

И, должно быть, о чем–то мечтал.

Так оно, вероятно, и было.

Дни за днями стремительно шли,

И простая рабочая сила

Стала главною силой земли.

И его исполнялись желанья,

И с тех пор я запомнил навек:

Нет почетней рабочего званья,

Всех сильней трудовой человек.

И какой бы манерою новой

Ни писали вас в том далеке —

На груди у вас бант кумачовый

И рабочая кепка в руке.

1960

ПИГМАЛИОН

Была невидная девчонка,

Но и не так что бы урод.

Бездумно взвихренная челка,

И зверски выкрашенный рот.

И всякий хлам на ней нанизан,

Что не подступишься к нему.

И вся она была–как вызов,

Быть может, богу самому.

И ведь нашелся смелый парень,

Как говорят, средь бела дня

Он расхрабрился и ударил

И высек искру из кремня.

И осветил девчонку эту,

И сам горит на том огне,

Который год неся по свету

Любовь, заказанную мне.

1960

 * * *

Что я знаю? Только ваше имя.

Постояв немного у крыльца,

Бродим переулками ночными…

Я не вижу вашего лица.

Лунный след на Волге не дробится,

Но могу я, ночи вопреки,

Как слепой, по голосу влюбиться,

По прохладным линиям руки.

У меня такое состоянье,

Будто я всю зиму проболел

И весной впервые расстоянье

В три шага вдоль стенки одолел.

У меня такое состоянье,

Будто я впервые разгадал,

Что никчемно звездное сиянье,

Если так любви не увидал.

У меня такое состоянье,

Будто жизнь немыслимо легка,

Будто все имеет обаянье —

Нежный голос, легкая рука.

Что в нем — в вашем голосе, не знаю,

Что в ней — в вашей маленькой руке?

Темнота редеет… Начинаю

Различать предметы вдалеке.

В нашей жизни так еще бывает —

Не скажу, конечно, что с любым, —

Что один с рассветом прозревает,

А другой становится слепым.