Стихотворения и поэмы

(Как старый профессор - студентам

В заключение курса лекций.)

Исследовав все системы, новые и древнейшие, греческие

и германские,

Исследовав и изложив Канта, а после - Фихте, Шеллинга

и Гегеля,

Изложив ученье Платона - и Сократа, который был выше

Платона,

Исследовав и изучив божественного Христа, который был

неизмеримо выше Сократа,

Я обозреваю сегодня все эти греческие и германские системы,

Вижу все философии, христианские церкви и догматы вижу,

И явственно вижу сущность Сократа и сущность

божественного Христа

Их сущность - любовь человека к собрату, влечение друга

к другу,

Мужа - к любимой жене и детей - к родителям,

Города - к городу и народа - к народу.

ЛЕТОПИСЦЫ БУДУЩИХ ВЕКОВ

Летописцы будущих веков,

Вот я открою, что скрыто за этим бесстрастным лицом,

и скажу вам, что написать обо мне.

Напечатайте имя мое и портрет мой повесьте повыше, ибо имя

мое - это имя того, кто умел так нежно любить,

И портрет мой - друга портрет, страстно любимого другом,

Того, кто не песнями своими гордился, но безграничным

в себе океаном любви, кто изливал его щедро на всех,

Кто часто блуждал на путях одиноких, о друзьях о желанных

мечтая,

Кто часто в разлуке с другом томился ночами без сна,

Кто хорошо испытал, как это страшно, как страшно,

что тот, кого любишь, может быть, втайне к тебе

равнодушен,

Чье счастье бывало: по холмам, по полям, по лесам

пробираться, обнявшись, вдвоем, в стороне от других,

Кто часто, блуждая по улицам с другом, клал себе на плечо его,

руку, а свою к нему на плечо.

КОГДА Я УСЛЫХАЛ К КОНЦУ ДНЯ

Когда я услыхал к концу дня, как имя мое в Капитолии

встретили рукоплесканиями, та ночь, что пришла

вослед, все же не была счастливою ночью,

И когда мне случалось пировать или планы мои удавались,

все же не был я счастлив,

Но день, когда я встал на заре, освеженный, очень здоровый,

и, напевая, вдохнул созревшую осень,

И, глянув на запад, увидел луну, как она исчезала, бледнела

при утреннем свете,

И на берег вышел один, и, раздевшись, пошел купаться, смеясь

от холодной воды, и увидел, что солнце восходит,

И вспомнил, что мой милый, мой друг теперь на пути ко мне,

о, тогда я был счастлив,

И воздух стал слаще, и пища сытнее, и пригожий день так

чудесно прошел,

И с таким же весельем пришел другой, а на третий под вечер

пришел мой друг,

И ночь наступила, и все было тихо, и я слушал, как

неторопливые волны катились одна за другою к

земле,

Я слушал, как шуршали-шипели пески и вода, будто шептали,

меня поздравляя,

Потому что, кого я любил больше всех, тот лежал рядом со

мною, спал под одним одеялом со мною в эту прохладную

ночь,

И в тихих лунных осенних лучах его лицо было обращено

ко мне,

И рука его легко лежала у меня на груди, - и в эту ночь я был

счастлив.

Я ВИДЕЛ ДУБ В ЛУИЗИАНЕ

Я видел дуб в Луизиане,

Он стоял одиноко в поле, и с его ветвей свисали мхи,

Он вырос один, без товарищей, весело шелестя своей темной

листвой,

Несгибаемый, корявый, могучий, был он похож на меня,

Но странно мне было, что он мог в одиночестве, без единого

друга, шелестеть так весело листвой, ибо я на его месте

не мог бы,

И я отломил его ветку, и обмотал ее мхом,

И повесил ее на виду в моей комнате

Не затем, чтобы она напоминала мне о милых друзьях

(Я и без того в эти дни ни о ком другом не вспоминаю),

Но она останется для меня чудесным знамением

дружбы-любви,

И пусть себе дуб средь широкого поля, там, в Луизиане,

искрится, одинокий, под солнцем,

Весело шумя своей листвой всю жизнь без единого друга,

Я знаю очень хорошо, что я не мог бы.

НЕЗНАКОМОМУ

Незнакомый прохожий! ты и не знаешь, как жадно я смотрю

на тебя,

Ты тот, кого я повсюду искал (это меня осеняет, как сон).

С тобою мы жили когда-то веселою жизнью,

Все припомнилось мне в эту минуту, когда мы проходили

мимо, возмужавшие, целомудренные, магнитные,

любящие,

Вместе со мною ты рос, вместе мы были мальчишками,

С тобою я ел, с тобою спал, и вот твое тело стало не только

твоим и мое не только моим.

Проходя, ты даришь мне усладу твоих глаз, твоего лица, твоего

тела и за это получаешь в обмен мою бороду, руки

и грудь,

Мне не сказать тебе ни единого слова, мне только думать

о тебе, когда я сижу, одинокий, или ночью, когда я,

одинокий, проснусь,

Мне только ждать, я уверен, что снова у меня будет встреча

с тобой,

Мне только думать о том, как бы не утратить тебя.

В ТОСКЕ И В РАЗДУМЬЕ

В тоске и в раздумье сижу, одинокий,

И в эту минуту мне чудится, что в других странах есть такие

же люди, объятые тоской и раздумьем,

Мне чудится, что стоит мне всмотреться, и я увижу их

в Германии, в Италии, в Испании, во Франции

Или далеко-далеко - в Китае, в России, в Японии, они говорят

на других языках,

Но мне чудится, что если б я мог познакомиться с ними, я бы

полюбил их не меньше, чем своих земляков,

О я знаю, мы были бы братьями, мы бы влюбились друг

в друга,

Я знаю, с ними я был бы счастлив.

КОГДА Я ЧИТАЮ О ГОРДЕЛИВОЙ СЛАВЕ

Когда я читаю о горделивой славе, о победах могущественных

генералов - я не завидую генералам,

Не завидую президенту, не завидую богачам во дворцах,

Но когда говорят мне о братстве возлюбленных - как они

жили,

Как, презирая опасность и людскую вражду, вместе были всю

жизнь, до конца,

Вместе в юности, в зрелом и старческом возрасте, неизменно

друг к другу привязаны, верны друг другу,

Тогда опускаю я голову и отхожу поспешно - зависть съедает

меня.

МЫ - МАЛЬЧИШКИ

Мы - мальчишки, мы вдвоем,

Неразлучные, гуляем,

То на гору, то с горы, то на север, то на юг,

Мы локтями пробиваемся, мы сжимаем кулаки,

Мы радуемся нашей силе, и оружие при нас,

Где придется, мы напьемся, и влюбляемся, и спим,

А законов мы не знаем, каждый сам себе закон,

То воруем, то деремся, то под парусом плывем, дышим

воздухом, пьем воду и танцуем на прибрежье,