Песня

Вручение «Золотой пластинки» западными фирмами преследует, в первую очередь, конечно, рекламные цели. Вместе с тем этот поощрительный приз объективно фиксирует популярность того или иного артиста, исчисляемую количеством проданных записей его песен.

На коктейле после премьеры д-р Кёнлехнер говорил о том, что наш приезд и полмиллиона разошедшихся пластинок с русскими песнями пробили маленькую брешь в ознакомлении Запада и других стран мира (фирма «Ариола — Евродиск» имеет свои предприятия во многих европейских странах и в Латинской Америке) с русской музыкой и песней.

Дело в том, что монопольным правом в этой области завладели осевшие на Западе эмигранты русского, полурусского и совсем нерусского происхождения типа Бикеля, Бриннера, Рубашкина и др. Особое место в этом ряду занимает Иван Ребров, который поражает своим действительно незаурядным голосом почти что в три октавы. Для западной публики он «кондовый славянин» с окладистой бородой и «архирусским» именем. Его концертный костюм непременно включает в себя соболью шапку и броский, яркий кафтан с расшитым золотом кушаком.

Популярность Реброва складывается, на мой взгляд, из нескольких компонентов: хорошие вокальные данные (на Западе басы всегда в большом почете), экзотический внешний вид, сценический образ этакого кряжистого русского медведя, акцент на меланхоличные и грустные русские песни (находящие особый отклик среди сентиментальной западной публики). Интересно, что Ребров пытался исполнять и немецкие народные песни, но особого успеха не имел.

Его репертуар — удивительная мешанина из старинных русских песен (кстати, в убогой собственной обработке), например, «Помню, я еще молодушкой была», которая почему-то фигурирует у него под новым названием — «Наташа», песен из репертуара Ф. Шаляпина — «Из-за острова на стрежень», «Двенадцать разбойников», махровой цыганщины (тут и «Две гитары», и «Ухарь-купец») и всего, что только душе угодно. Модно петь «Подмосковные вечера» — пожалуйста, мелодии из кинофильма «Доктор Живаго» — извольте!

В песнях Реброва слышатся и отголоски белогвардейской обреченности, и интонации мелодий расплодившихся на Западе бывших донских казаков (ведь надо как-то зарабатывать на жизнь!)

Своими записями Иван Ребров явно старается потрафить мещанскому вкусу обывателей, знающих (вернее, не желающих знать больше) Россию только по водке и икре. Показательны уже названия его песен: «В лесном трактире», «В глубоком погребке», «Рюмка водки» и др. А сама пластинка называется «На здоровье!» — Ребров поет о водке и вине.

В общем, Иван Ребров — типичный представитель коммерческого «массового искусства», хозяев которого вполне устраивает, что не знающий ни родины, ни ее языка певец «повествует» о русской душе песнями «Бублички», «Маруся», «Журавли».

Любопытно, что Иван Ребров бывал в Москве как турист. И при посещении ВДНХ даже пел — не удержался! — с ансамблем Мацкевича, выступавшим в ресторане «Колос».

Я позволила себе отвлечься потому, что во время гастролей в Западной Германии, где живет Ребров, мне пришлось часто его слушать, а еще потому, что многих интересует, что я о нем думаю, как оцениваю этого певца…

В Мюнхене на наших концертах был наплыв эмигрантов. Завязывали с нами разговор и те отщепенцы, что подвизаются дикторами, редакторами и прочими сотрудниками на радиостанции «Свобода».

Прямо на концерте, а потом еще в гостинице вручили мне несколько анкет с просьбой сообщить сведения о культурной жизни СССР. В одном из конвертов была «объяснительная записка». В ней говорилось, что «Институт по изучению СССР» проявляет интерес ко всем областям развития Советского Союза, включая его культуру. Как пример этого на отдельном листочке был приложен мой репертуар за все годы работы на эстраде. Что ж, пусть изучают, может, и вынесут для себя что-нибудь полезное.

Как-то в Мюнхене настырный корреспондент с радиостанции «Свобода» все не давал мне уснуть после концерта. То звонил по телефону, то стучал в дверь.

— Только два вопроса, госпожа Зыкина, — повторял он на каком-то ломаном русском языке с англо-немецким акцентом.

— С условием, что это выйдет в эфир.

— Почему вы не исполняете песню из кинофильма «Доктор Живаго»? Сейчас ее все поют. При вашем-то голосе успех был бы еще больше.

— Мой успех меня вполне устраивает. Ну а что касается музыки из «Доктора Живаго», то у меня есть песни более яркие и интересные. Но вам ведь обязательно хочется что-нибудь с душком…

— Не надоедает ли вам петь так много о Родине, о Волге, о вашей Москве?

— Нет, не надоедает. Такой вопрос могут задать только люди без рода и племени, которые торгуют Родиной в благодарность за то, что она вырастила их и воспитала.

После этого «интервью» мы пробыли в ФРГ еще три недели. Я спрашивала у наших сопровождающих, прошла ли в эфире моя беседа, но никто не мог сказать ничего определенного…

Тот же Мюнхен запомнился мне и другим событием. Неподалеку от центра на одной из тихих улочек города была торжественно открыта мемориальная доска «в честь пребывания в Баварии основателя Советского государства В. И. Ленина-Ульянова». На эту церемонию приехала вся наша группа, тогдашний посол СССР в ФРГ С. Царапкин. Пришли немецкие рабочие, студенты. Как приятно было сознавать, что в самой консервативной части Западной Германии, бывшей колыбелью фашизма, есть маленький уголок, хранящий память о великом вожде революции. Уже потом я узнала о неоднократных попытках сорвать эту скромную доску: одно имя Ленина вызывает дикую злобу и ненависть современных последышей фюрера.

Приходили на наши концерты юноши и девушки — члены прогрессивных студенческих и рабочих организаций, — некоторые из них присутствовали на открытии мемориальной доски В. И. Ленина. Приходили не только для того, чтобы послушать русские песни, но и побеседовать с советскими людьми. Они говорили, что чувства симпатии к нашей стране привили им отцы, которые, став жертвой нацистской пропаганды, оказались в прошлую войну в России. Повторяли — уже с их слов — запомнившиеся на всю жизнь названия русских, украинских, белорусских деревень и поселков. Рассказывали, как в то трудное время, когда в разоренных селах и городах нечего было есть, простые женщины со звучными русскими именами — Авдотья, Прасковья, Пелагея, Антонина — делились с немецкими военнопленными последним куском хлеба. Так в ту суровую годину раскрывалась «таинственная» русская душа, преподнося чужестранным захватчикам наглядный урок гуманизма.

В Нюрнберге советские артисты были гостями всемирно известной фирмы по производству радиоаппаратуры «Грундиг». В сопровождении главы фирмы д-ра Макса Грундига мы побывали на заводе, с интересом наблюдали за процессом сборки последних моделей транзисторных радиоприемников и магнитофонов. Затем был дан концерт для рабочих и служащих фирмы, после чего генеральный директор «Грундига» Отто Зивек поблагодарил нас за интересное выступление и подчеркнул, что радиоприемники и магнитофоны намного расширяют сферу воздействия музыки на людей, являясь добрыми друзьями артистов и способствуя сближению народов.

Успех оркестра имени Осипова в ФРГ поразил даже видавших виды музыкальных критиков и специалистов. Газеты писали: «Выразительная русская песня безгранична в пространстве и времени, как и удивительная широта породившей ее русской души». И еще: «Со сцены неслись русские народные песни без дешевой сентиментальности и надрыва. На фоне захлестнувшей нас псевдорусской цыганщины старинные песни русского народа оставляют серьезное и солидное впечатление».

В наше время, когда гуманистическое искусство выполняет благородную миссию укрепления взаимопонимания между народами, любой артистический успех способствует этому.

Сейчас в отношениях между СССР и ФРГ многое изменилось к лучшему. Успешно идет процесс разрядки, углубляются связи, в том числе и в области культуры, а это значит, мы еще лучше будем знать друг друга.

Глава VIII

Проблемы: песенные и околопесенные

Песня, как человек, рождается, живет и, увы, умирает… Но вот песня представлена на суд зрителя-слушателя. Она готова устремиться к своему адресату. Сколько же труда, раздумий и колебаний предшествуют этому моменту! Сколько проблем связано с написанием песни, с ее исполнением! Проблем песенных и околопесенных.