Темный круг

После запоя обыкновенно наступала мучительная реакция. Было настолько тяжело, что, по его словам, ему хотелось наложить на себя руки.

Помню, как однажды, когда он обедал у нас в Царицыне, он за обедом выпил две рюмки водки.

На другой день отец сообщил, что Чернов запил.

Незадолго до смерти мы с ним были у художника Мещерского, — Чернов там выпил вина, и после этого он запил, и эти запои уже продолжались до последнего, вышеупомянутого запоя.

Однажды я вошел к нему — он лежал со сломанной ногой. Выяснилось: хотел идти за водкой, жена Нюра не пускала, тогда он бросился из окна.

Отец Чернова был в городе Коврове заведующим водочного предприятия, где делали спирт и водку. Он страдал жестоким запоем, который продолжался по месяцам. Во время таких запоев отец Чернова выбегал из города, бежал по дорогам, полям, лесам — ему казалось, что за ним гонятся черти.

Говоря о своем запое, Филарет Иванович всегда связывал это с наследственностью.

7. Мнительность

Если во время запоев Чернов не жалел себя, и подчас смерть ему была даже желанна, то в дни трезвости им овладевал сильный испуг перед смертью: он кутался, носил пальто и калоши даже в жаркую погоду, наблюдал, чтобы все форточки были закрыты, и сидел в своей горлице-келии тепло одетый, в валенках и т. д.

Он любил уют.

8. Рак

Однажды, когда у него заболел живот — он подумал, что это рак. Он пришел в ужас. Но ему казалось, что его поэзия может погибнуть, что он не успеет написать должного количества, чтобы утвердить себя в мире как поэта. Тогда он рассчитал, что рак длится около года и за это время он сумеет написать энное количество стихотворений. И вот он принялся усердно, не теряя драгоценного времени, сочинять стихи.

В последние годы жизни ему самому это казалось странным.

— Мне сейчас решительно все равно, что будет с моими стихами после моей смерти, останутся они или пропадут, — говорил он.

И уже больше не писал стихов.

9. Уничтожение стихов

Иногда Филарет Чернов начинал уничтожать свои стихи. Делал это он с каким-то мучительносладострастным чувством. Все то, что ему казалось лишним или слабым, он уничтожал. И уничтожая свои стихи, он часто уничтожал исключительно сильные вещи. Потом он писал новые стихи с новым подъемом, с новым вдохновением. Он уничтожал письма, которые он получал, рукописи других поэтов, книги и т. д.

Какое-то садистическое чувство владело им при этом уничтожении, и он, рассказывая мне, как он это делает, всегда себя не только оправдывал при этом, но и находил, что это так и надо делать.

— Я написал свыше 5 тысяч стихотворений, — говорил он, — и так мало у меня осталось.

— Я иногда, — говорил он, — садился и неделями писал, писал, писал. Писал по сотне стихотворений, какое-то безумие, припадок творчества овладевал мною, и я писал, писал. Потом я уничтожал написанное.

10. Бездна

Однажды Чернов приехал к нам на дачу в Царицыно. Мы пошли с ним к моим теткам, которые жили на втором этаже маленькой дачки с балкончиком, выходящим на крохотный овражек. Чернов вышел на этот балкончик, заглянул в овражек — и вдруг быстро отскочил, крикнув испуганно: «Бездна!!»

11. Цилиндр

Когда мы жили на даче в Перове, Чернов часто приезжал к нам. Он был тогда молод и одевался очень нарядно. У него были длинные волосы, спускающиеся на плечи, на голове у него был надет цилиндр. Весь вид его был тогда крайне оригинальный.

12. Аннушка

В Перове у нас жила девушка лет 26. Чернов часами сидел с нею на террасе и что-то тихо-тихо шептал ей. Я помню его горящие глаза, от него веяло страстью. Эту девушку звали Аннушка, она сильно хромала на одну ногу, и вся она была земная, вся влекущая земной плотью, и я, будучи еще ребенком, ощущал в беседах с нею Чернова какую-то непонятную мне тогда напряженность, что-то влекущее и жуткое. Когда я к ним приближался, Аннушка говорила мне: «Деточка, не мешай, видишь, мы разговариваем».

Мне это было неприятно, и я отходил от них.

13. Детство

Эх, какое детство было у Филарета Ивановича Чернова! Он любил свое детство, любил рассказывать о нем, и рассказывал подолгу и с увлечением.

В центре его детства стояла его мать. Мать свою он страшно любил и воспоминание о матери осталось в нем на всю жизнь, как что-то лучезарное и бесконечно теплое. Вся нежность души его связана с матерью, все лучшие чувства его хранили как драгоценность — мать.

Всё громче детства голоса,

Всё ярче милых лица,

Младенческие небеса,

Младенчество мне снится.

Босоногий мальчик бегал по городу Коврову, с увлечением играя с прочими мальчиками этого города.

Многое рассказывал Чернов, многое вспоминал, и все мечтал написать большую, интересную книгу о своей жизни, о своем детстве.

14. Цыганка

А вот когда Чернову было 12 лет от роду, готовились к свадьбе в доме отца, выдавали кого-то замуж. Родственницы понаехали для приготовлений к свадьбе, шитья приданого и проч. И стало людно у Черновых. Чернов спал на женской половине на полу и постель стелил свою рядом со спавшей около него цыганкой, тоже имевшей какое-то отношение к свадьбе и к дому Черновых.

И однажды ночью получилось так, что цыганка, лежащая рядом, по соседству, соблазнила мальчика. Их ласки продолжались довольно долго, но вот однажды отец позвал Филарета и запретил ему спать на женской половине.

Как страстно и настойчиво преследовал и умолял он цыганку! Напрасно — она… Она, видимо, больше не смела продолжать начатое, видимо, отец и с нею имел разговор.

15. Кухарки

Любовная страсть у Чернова была огромна. Начав любовную близость с женщиной в детстве, с 12-летнего возраста — он пронес ее через всю жизнь до старости.

Он уже не мог остановиться, и объектами его страсти, пока он жил в родительском доме, были кухарки, служившие у Черновых.

Он подробно рассказывал мне о своей страсти к женщинам на протяжении всей своей жизни и всегда говорил при этом, что его поэтические увлечения питались этой страстью, этой жаждой любви и сближений.

16. Изнасилования

Но порою его страсть доходила до звериности, до исступления. Он рассказал мне однажды, как он на протяжении своей жизни пытался изнасиловать и изнасиловал несколько женщин.

17. Монастырь

Бабушка Чернова и его мать были очень набожны, и эту набожность, наивную веру, воспринял от них Филарет Чернов; и когда он был молод, захотелось ему уйти от мирских бед, в монастырь, укрыться там и грехи замолить свои.

Взяли его в монастырь, поставили келейником при отце игумене, и жил там Чернов, Богу молился, горницу отца игумена убирал, посох подавал ему, лампады оправлял и жил сначала мирно.

Но бес начал мучить Чернова — и решил он, что Пресвятая Богородица вовсе не Богородица, а так себе вроде девки гулящей. И стал он ересь эту на берегу озера двум монахам рассказывать.

Не понравилось это монахам. Столкнули они его в воду и чуть не утопили. Едва спасся.

18. Пьянка

В монастыре иной раз начиналась гульба да пьянка. Филарет Чернов участие тут принимал большое. Да все сходило тихо-мирно, отцы были люди тихие, смиренные, наивные, молодежь не шибко преследовали.