Численник
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Численник, Кучкина Ольга Андреевна-- . Жанр: Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Название: Численник
Автор: Кучкина Ольга Андреевна
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 187
Численник читать книгу онлайн
Численник - читать бесплатно онлайн , автор Кучкина Ольга Андреевна
«Численник» – четвертая поэтическая книга известнейшего журналиста «Комсомольской правды», прозаика, сценариста и драматурга Ольги Кучкиной. В сборник вошли новые стихи нового тысячелетия, избранное из трех предыдущих книг («Сообщающий сосуд», «Итальянская бабочка», «Високосный век») и маленький роман в стихах «В деревянном доме». «Обаятельный и оригинальный поэт», «обнаженное сердце, странный мир», «непредсказуемые стихи» – так отзываются о поэзии Ольги Кучкиной лучшие поэты России.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Перейти на страницу:
21 сентября 2006
«Я живу из последних сил…»
Я живу из последних сил,
я стараюсь, как девочка в школе,
что ли век меня подкосил,
населенье с косою что ли.
В паутину рванула страна,
не урок нам чужие страны,
наша Раша от ража пьяна,
одобряя убийство Анны.
Полагали, расчет подождет,
осень шла золотой и желанной,
затянуло черным дождем
небеса над убитой Анной.
Ни теляти, ни волки, никто,
разве только шакалья стая —
превращая живое в ничто,
неживое убойно терзая.
Я держусь из последних сил,
я стараюсь, как девочка в школе,
кто-то рядом губу закусил,
кто-то тихо заплакал от боли.
Зонт к зонту, как плечо к плечу,
море мокрое лиц красивых.
Видишь, Анна, тебе шепчу,
это встала другая Россия.
Быль и небыль, как свет и тень,
тот свинец и небесный этот,
день истории, Анин день,
тень и мрак уступают свету.
Птицей вещей, подбитой влет,
пасть однажды и враз немея…
Мысль в висок – кипяток в лед,
я додумать ее не смею.
15 октября 2006
«Сквозь оконное стекло…»
Сквозь оконное стекло,
сквозь морозные узоры
чьи-то тени, чьи-то взоры,
и от елки натекло.
Золотое домоседство,
желтый запах мандаринов,
лунный снег аквамаринов,
красок чудное соседство.
Время резаной фольги,
время детства человека,
и звучат твои шаги
через четверть с лишним века.
24 декабря 2006
«А февральское солнце…»
А февральское солнце
грело длинные ноги,
грело робкий румянец
и простуженный нос,
и пространство промерзшей
недальней дороги,
и платок в тонких пальцах,
промокший от слез.
8 февраля 2007
Поэт
Сухо, скупо и отборно,
начитавшись и нажившись,
обло, лаяй и озорно,
в пашню пашнь бросает зерна,
в башне башнь расположившись.
Песней песнь кровит из горла,
из горла же и лечеба,
где прореха, там и прорва,
слава, глянь, сама поперла.
Продолжается учеба.
Счет-расчет мильярдом к тыще,
млеко звезд течет из крынки,
волком в поднебесье рыщет
и блохе подкову ищет
на блошином жизни рынке.
Блазень блазней проступает,
как пятно на старых брюках,
ветка тянется простая,
пролетает уток стая,
в огороде зреет брюква.
Оставляет копирайты,
где опасней и напрасней,
крошки в жменю собирает,
смертью смерти попирает,
чтобы вставить в басню басней.
10 июня 2007
«А я говорю вам, что счастье в деньгах…»
Ирене Лесневской
А я говорю вам, что счастье в деньгах.
Вот этот звонок и надтреснутый голос:
я слышала… может быть, денежный голод…
возьми… будем думать, что я олигарх…
Горела изба, в ней сгорала судьба,
не видеть, не знать, не дышать пепелищем,
часть пишем в уме, часть в тетрадке запишем —
след бледный огня маркирует слова.
Дотла отчий дом, до реального тла,
пылал, говорили, красиво на диво,
отца молодого страницы архива,
и книги, и платья, и мамина слива,
и все, с чем срослось, что не прямо, то криво,
и черная сажа на душу легла.
Жизнь после пожара.
Как до.
Или соль.
Мотив выпевался без злобы и фальши.
А дальше —
чудесное, что приключилось а дальше,
как парусник алый для юной Ассоль.
Взошла, обычайная, с префиксом не —
земная, небесная, из одаренных,
все знала о тех проводах оголенных,
что в кознях и казнях в житейской казне.
Как хлеба буханка, бумажный пакет —
и факт, и метафора в хлебе едины,
любимые Богом да несудимы,
пускай это будет наш общий секрет.
На улице слякоть, московский отек,
по стеклам бегут оголтелые капли,
но в гости журавль собирается к цапле,
и та не пускается прочь наутек.
И я повторяю, что счастье в деньгах,
в порядке Божественном том инвестиций,
какой перламутровым утром вам снится —
и вы пробуждаетесь в легких слезах.
20 ноября 2007
«Поглядев на себя в зеркало…»
Поглядев на себя в зеркало
в присутствии мужа,
заметила:
как бледная поганка.
Муж заметил:
поганка, но не бледная.
Рассчитывала,
что заметит:
бледная, но не поганка,
как заметили бы остальные.
Расстроенная,
пожаловалась подруге,
она засмеялась:
но тогда это был бы не он,
а остальные.
23 ноября 2007
«Уролог, бывшая в гостях у реаниматолога…»
Татьяне Жигаревой
Уролог, бывшая в гостях у реаниматолога,
когда подруга позвонила почти что с того света,
вспомнила, как однажды в ходе фуршета
обе кружили вокруг одного предмета.
Худой и простуженный, он выглядел молодо,
спрятав юношеские глаза за диоптриями стекол,
жевал невкусную тарталетку с икрою блеклой,
и кто-то в груди его безнадежно клекал.
Стеклянной и прозрачной, подруге кружилось недолго,
воздуха не хватало и не хватало рвенья,
хватала субстанция, что меж Харибды и Сциллы,
но предмет был общий, то есть ничейный.
Дрожали вены, в отворенную кровь несло холодом,
лекарство из капельницы ритмично капало,
пронизывали ветры то с востока, то с запада,
и ритмы звучали стабат матера.
Последствия сенсорного голода
и городской океанской качки,
и опыт решенья простой житейской задачки:
как выбраться из злокачественной болячки.
Стесненное сознание отгораживало, словно пологом,
от блесток бывшего и небывшего,
и среди прочего, след хранившего, —
предмет как причина и следствие отступившего.
Седой и нервный, из чистого золота,
входил медикаментом в ментальные дебри,
и мысли, словно на светском дерби,
скакали дружно.
Примерно как с хорватами сербы.
На том вечере он читал из нового
и из старого, и это было прекрасно,
хотя и опасно,
потому что заполняло жизни пространство,
а все остальное казалось напрасно.
Чистая поэзия занялась сознанием расколотым,
оформляясь в звуки и проявляясь звонцево:
предмет был поэт, и фамилия Чухонцева
нарисовалась в воздухе, будто из света оконцева.
Я набирала номер реаниматолога.
Таня, говорила я, славная Таня!..
А она смеялась подозрительно долго —
тоже от нервов, как я понимаю.
Перейти на страницу:
