Стихи Веры Полозковой разных лет

Вокруг тебя узнавать: вот ключи звенят,

Вот пальцы ерошат челку, вот ветер в шторах

Запутался; вот сигнал sms, вот снят

Блок кнопок; скрипит паркет, но шаги легки,

Щелчок зажигалки, выдох – и все, гудки.

И я постою в кабине, пока в виске

Не стихнет пальба невидимых эскадрилий.

Счастливая, словно старый полковник Фрилей,

Который и умер – с трубкой в одной руке.

Давай будет так: как будто прошло пять лет,

И мы обратились в чистеньких и дебелых

И стали не столь раскатисты в децибелах,

Но стоим уже по тысяче за билет;

Работаем, как нормальные пацаны,

Стрижем как с куста, башке не даем простою –

И я уже в общем знаю, чего я стою,

Плевать, что никто не даст мне такой цены.

Встречаемся, опрокидываем по три

Чилийского молодого полусухого

И ты говоришь – горжусь тобой, Полозкова!

И – нет, ничего не дергается внутри.

- В тот август еще мы пили у парапета,

И ты в моей куртке - шутим, поем, дымим…

(Ты вряд ли узнал, что стал с этой ночи где-то

Героем моих истерик и пантомим);

Когда-нибудь мы действительно вспомним это –

И не поверится самим.

Давай чтоб вернули мне озорство и прыть,

Забрали бы всю сутулость и мягкотелость

И чтобы меня совсем перестало крыть

И больше писать стихов тебе не хотелось;

Чтоб я не рыдала каждый припев, сипя,

Как крашеная певичка из ресторана.

Как славно, что ты сидишь сейчас у экрана

И думаешь,

Что читаешь

Не про себя.

1-2-3 ноября 2005 года.

@@@

Невероятно, но fuck

9/11/05

@@@

Он вышел и дышит воздухом, просто ради

Бездомного ноября, что уткнулся где-то

В колени ему, и девочек в пестрых шапках.

А я сижу в уголочке на балюстраде

И сквозь пыльный купол милого факультета

Виднеются пятки Бога

В мохнатых тапках.

И нет никого. И так нежило внутри,

Как будто бы распахнули брюшную полость

И выстудили, разграбили беззаконно.

Он стягивает с футболки мой длинный волос,

Задумчиво вертит в пальцах секунды три,

Отводит ладонь и стряхивает с балкона.

И все наши дни, спрессованы и тверды,

Развешены в ряд, как вздернутые на рею.

Как нить янтаря: он темный, густой, осенний.

Я Дориан Грей, наверное – я старею

Каким-нибудь тихим сквериком у воды,

А зеркало не фиксирует изменений.

И все позади, но под ободком ногтей,

В карманах, на донцах теплых ключичных ямок,

На сгибах локтей, изнанке ремней и лямок

Живет его запах – тлеет, как уголек.

Мы вычеркнуты из флаеров и программок,

У нас не случится отпуска и детей

Но – словно бинокль старый тебя отвлек –

Он близко – перевернешь – он уже далек.

Он вышел и дверь балконную притворил.

И сам притворился городом, снизив голос.

И что-то еще все теплится, льется, длится.

Ноябрь прибоем плещется у перил,

Размазывает огни, очертанья, лица –

И ловит спиной асфальтовой темный волос.

13 ноября 2005 года.

@@@

Я могу быть грубой – и неземной,

Чтобы дни – горячечны, ночи – кратки;

Чтобы провоцировать беспорядки;

Я умею в салки, слова и прятки,

Только ты не хочешь играть со мной.

Я могу за Стражу и Короля,

За Осла, Разбойницу, Трубадура, -

Но сижу и губы грызу, как дура,

И из слезных желез – литература,

А в раскрасках – выжженная земля.

Не губи: в каком-нибудь ноябре

Я еще смогу тебе пригодиться –

И живой, и мертвой, как та водица –

Только ты не хочешь со мной водиться;

Без тебя не радостно во дворе.

Я могу тихонько спуститься с крыш,

Как лукавый, добрый Оле-Лукойе;

Как же мне оставить тебя в покое,

Если без меня ты совсем не спишь?

(Фрёкен Бок вздохнет во сне: «Что такое?»

Ты хорошим мужем ей стал, Малыш).

Я могу смириться и ждать, как Лис –

И зевать, и красный, как перец чили

Язычок вытягивать; не учили

Отвечать за тех, кого приручили?

Да, ты прав: мы сами не береглись.

Я ведь интересней несметных орд

Всех твоих игрушек; ты мной раскокал

Столько ваз, витрин и оконных стекол!

Ты ведь мне один Финист Ясный Сокол.

Или Финист Ясный Аэропорт.

Я найду, добуду – назначат казнь,

А я вывернусь, и сбегу, да и обвенчаюсь

С царской дочкой, а царь мне со своего плеча даст…

Лишь бы билась внутри, как пульс, нутряная чьятость.

Долгожданная, оглушительная твоязнь.

Я бы стала непобедимая, словно рать

Грозных роботов, даже тех, что в приставке Денди.

Мы летали бы над землей – Питер Пэн и Венди.

Только ты, дурачок, не хочешь со мной играть.

Ночь 18-19 ноября 2005 года.

@@@

Я не то чтобы много требую – сыр Дор Блю

Будет ужином; секс – любовью; а больно – съёжься.

Я не ведаю, чем закончится эта ложь вся;

Я не то чтоб уже серьезно тебя люблю –

Но мне нравится почему-то, как ты смеешься.

Я не то чтоб тебе жена, но вот где-то в шесть

Говори со мной под шипение сигаретки.

Чтоб я думала, что не зря к тебе – бунты редки –

Я катаюсь туда-сюда по зеленой ветке,

Словно она большой стриптизерский шест.

Я не то чтобы ставлю все – тут у нас не ралли,

Хотя зрелищности б завидовал даже Гиннесс.

Не встреваю, под нос не тычу свою богинность –

Но хочу, чтоб давали больше, чем забирали;

Чтобы радовали – в конце концов, не пора ли.

Нас так мало еще, так робко – побереги нас.

Я не то чтоб себя жалею, как малолетки,

Пузырем надувая жвачку своей печали.

Но мы стали куда циничнее, чем вначале –

Чем те детки, что насыпали в ладонь таблетки

И тихонько молились: «Только бы откачали».

Я не то чтоб не сплю – да нет, всего где-то ночи с две.

Тысячи четвертого.

Я лунатик – сонаты Людвига.

Да хранит тебя Бог от боли, от зверя лютого,

От недоброго глаза и полевого лютика –

Иногда так и щиплет в горле от «я люблю тебя»,

Еле слышно произносимого – в одиночестве.

13 декабря 2005 года.

@@@

В Баие нынче закат, и пена

Шипит как пунш в океаньей пасти.

И та, высокая, вдохновенна

И в волосах ее рдеет счастье.

А цепь следов на снегу – как вена

Через запястье.

Ты успеваешь на рейс, там мельком

Заглянут в паспорт, в глаза, в карманы.

Сезон дождей – вот еще неделька,

И утра сделаются туманны.

А ледяная крупа – подделка

Небесной манны.