Все стихи 2016 года по алфавиту (СИ)

Но в двух шагах - дежурный магазин,

Где водка допоздна (до Горбачёва).

Богаче и талантливее тех,

Кто вышел рылом в люди или бляди -

Он прожил век не за холщовый мех,

Оставив бисер вечного в тетрадях.

Кресты

Пока не сдохла последяя сволочь, славящая Сталина, пока его бюсты не будут убраны, пока государство устами демократически избранного президента не назовёт всё своими именами и не покается перед всем миром от имени всего народа в содеянном, пока не будут открыты все архивы, я не перестану писать о тех, кто был послан на крест, посажен в "Кресты" за "неправильные" слова, возможные мысли, непролетарское происхождение или национальную принадлежность. О тех, кого насильно "лечили" в психушках за память о распятых в ГУЛАГе. Не хватит моей жизни - меня продолжат. Это моя тема, которая не отпускает, а я не могу отпустить её.

Навалился нательный крест,

Мне его - возвести горе.

За спиной по брусчатке - треск.

До горы волдыри тереть.

На прицеле по грудь распят.

Три креста, на последнем - я.

До земли моим пяткам - пядь.

А до неба - мучений явь.

Перекрёсток распятьем стал

Головою на Крест, где юг,

А ногами - на пьедестал.

До обоих не достаю.

Пеленали, как все - кричал,

Окрещённым новорождён.

Из купели на темя чад

И обратно - святым дождём

Лепотою слова, но зря,

И не стали живой водой

Кровь, замученных в лагерях,

Слёзы их матерей и вдов.

Округляться глаза должны,

Покаянием быть полны

Все сердца всей большой страны,

Потому что слова больны.

Что ж ты пишешь и пишешь, шиз,

Приговором всё новый стих?

Ветер мусор разворошил

И, вчерашний читая, стих.

Круговорот меня

На перевале - лёд и снег.

И тем был я.

Потом с теплом весенних дней -

Водой ручья,

Взрослевшим горною рекой

Среди камней.

В ней взбалмошно, нешироко

И мелко в ней.

Всё брызги, пена, плеск. Стихов

Вода полна.

До дна глазного под зрачком -

Вся глубина.

Стрекозы рифмами - верхом

На поплавке,

Качалось белым поплавком

Перо в руке.

Трезвел от истины в вине,

И правды хмель

Искал в стихах на глубине,

А там всё мель.

Вольётся ль речь моих седин

В тот океан,

Где с широтой - краса марин,

Глубь мариан?

Чтоб вновь - назад, на перевал,

Откуда был,

Забыв, чьи ноги обмывал,

Кого любил.

Кулак, ты комкаешь ладонь

Кулак, ты комкаешь ладонь.

Строка вздувается, как вена.

Перо ее вскрывает вдоль,

Высвобождая откровенье.

Ладонь слабее кулака,

Пощечины не апперкоты.

Сильнее кулака строка,

Когда запястье кровь щекочет.

Курение в тамбуре

Между вагонами - кузницы лязг,

Сцепка, под ней кинолента.

Это на кадры разбита земля -

Фильм о задворках Вселенной.

Чешутся руки. Их чешет азарт

Бунта с расквашенной мордой -

В тамбуре Кузькину мать показать

Поезду жизни и дернуть.

Вы не к массажу костей за виском,

И ни лобковых, ни лобных -

Руки, вам рвать не шелка лепестков,

А ненавистные пломбы.

К стенке прижмет, заискрит, завизжит.

Время застынет стоп-кадром,

Свалится с полок плацкартная жизнь

В рваных носках баррикадой.

Видится это опять и опять,

Курится горько и нервно.

Красный стоп-кран на панели распят

Спуском курка револьвера.

Лекарство для бессоницы

От серых слов и безразличий

Сверхсветовой величины

Лекарство в дозе увеличу,

Добавив четвертью луны.

Астрономическое что-то,

Гастрономическая ночь -

Ежам и львам, сычам, койотам,

Влюблённым, любящим давно,

Кто, с мыслей сбросив всё дневное

Псевдоприличие оков,

Выходит нагишом в ночное -

Убийца, вор, поэт, любовь.

В смирительной - стихи и лица,

Hочной - свободны рукaва.

Словам не спится, и не спитьcя -

Цедя сквозь зубы-жернова.

Не - тьма, и не все кошки - серы,

А конь любой - не вороной.

Луна предотвращает веру

В одежды пошлости дневной.

Лес Манхэттена

Лес Манхэттена опасен,

Сеть торговая - силком.

Разогнался и попался

Русаком.

Ветер, охлаждая нёбо,