Стихи

Тогда муравей полумертвый сказал тихонько и грустно: - Я, знаете, видел звезды. - Звезды? Что это значит? кричат муравьи возмущенно. Да и улитка тоже спросила задумчиво: - Звезды? - Да, - муравей отвечает, я видел звезды, поверьте. Я поднялся высоко, на самый высокий тополь, и тысячи глаз лучистых мою темноту пронзили. Тогда спросила улитка: - Но что же такое звезды? - А это огни, что сияют над нашею головою. - Но мы их совсем не видим! сердясь, муравьи возражают. А улитка: - Слаба я зреньем, вижу не выше травки. Тогда муравьи вскричали, усиками вращая: - Тебя мы убьем. Ленив ты и развращен. Ты должен трудиться, не глядя в небо.

- Звезды я видел, звезды, раненый им отвечает. Тогда изрекла улитка: - Оставьте его, идите своею дорогой, братья. Наверно, ему недолго жить на земле осталось.

Пчела пролетела, разрезав медовыми крыльями воздух. Муравей, умирая, дышит свежей вечерней прохладой и шепчет: - Пришла ты за мною, унеси меня к звездам, пчелка.

Видя, что он уже умер, муравьи разбегаются в страхе.

Улитка, вздохнув украдкой, прочь поползла в смущенье, словно пред ней раскрылась вечность на краткий миг. - Нет у тропинки края, верно, ведет она к звездам, восклицает она печально. Только мне до них не дойти. Уж больно я неуклюжа, мне лучше о звездах забыть.

Туман висит над полями, и солнце лучом дрожащим по колокольням дальним под вечерний звон скользит. А мирная улитка, мещаночка с тропинки, в смущенье, с тоскою странной, глядит на широкий мир.

ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ

Сегодня чувствую в сердце неясную дрожь созвездий, но глохнут в душе тумана моя тропинка и песня. Свет мои крылья ломает, и боль печали и знанья в чистом источнике мысли полощет воспоминанья.

Все розы сегодня белы, как горе мое, как возмездье, а если они не белы, то снег их выбелил вместе. Прежде как радуга были. А снег идет над душою. Снежинки души - поцелуи и целые сцены порою; они во тьме, но сияют для того, кто несет их с собою.

На розах снежинки растают, но снег души остается, и в лапах бегущих лет он саваном обернется.

Тает ли этот снег, когда смерть нас с тобой уносит? Или будет и снег другой и другие - лучшие - розы? Узнаем ли мир и покой согласно ученью Христову? Или навек невозможно решенье вопроса такого?

А если любовь - лишь обман? Кто влагает в нас жизни дыханье, если только сумерек тень нам дает настоящее знанье. Добра - его, может быть, нет, и Зла - оно рядом и ранит.

Если надежда погаснет и начнется непониманье, то какой же факел на свете осветит земные блужданья?

Если вымысел - синева, что станет с невинностью, с чудом? Что с сердцем, что с сердцем станет, если стрел у любви не будет?

Если смерть - это только смерть, что станет с поэтом бездомным и с вещами, которые спят оттого, что никто их не вспомнит? О солнце, солнце надежд! Воды прозрачность и ясность! Сердца детей! Новолунье! Души камней безгласных! Сегодня чувствую в сердце неясную дрожь созвездий, сегодня все розы белы, как горе мое, как возмездье.

ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯ

I

Выходят веселые дети из шумной школы, вплетают в апрельский ветер свой смех веселый. Какою свежестью дышит покой душистый! Улица дремлет и слышит смех серебристый.

II

Иду по садам вечерним, в цветы одетым, а грусть я свою, наверно, оставил где-то. На кладбище, над черепами забывших время, трепещет земля цветами, взросло их семя. И кипарисы, покрыты пыльцою нежной, вперили пустые орбиты в простор безбрежный, качая своей утомленной главой зеленой.

Апрель, ты несешь нам звезды, вешние воды, зажги золотые гнезда в глазах природы!

МАЛАЯ ПЕСНЯ

У соловья на крылах влага вечерних рос, капельки пьют луну, свет ее сонных грез.

Мрамор фонтана впитал тысячи мокрых звезд и поцелуи струй.

Девушки в скверах прощай вслед мне, потупя взгляд, шепчут. Прощай мне вслед колокола говорят. Стоя в обнимку, деревья в сумраке тают. А я, плача, слоняюсь по улице, нелеп, безутешен, пьян печалью де Бержерака и Дон-Кихота, избавитель, спешу на зов бесконечного-невозможного, маятника часов. Ирисы вянут, едва коснется их голос мой, обрызганный кровью заката. У песни моей смешной пыльный наряд паяца. Куда ты исчезла вдруг, любовь? Ты в гнезде паучьем. И солнце, точно паук, лапами золотыми тащит меня во тьму. Ни в чем не знать мне удачи: я сам как Амур-мальчуган, и слезы мои что стрелы, а сердце - тугой колчан.

Мне ничего не надо, лишь боль с собой унесу, как мальчик из сказки забытой, покинутый в темном лесу.

""""

ЦИКАДА

Цикада! Счастье хмельной от света умереть на постели земной.

Ты проведала от полей тайну жизни, завязку ее и развязку. И старая фея, та, что слыхала рожденье корней, схоронила в тебе свою сказку.

Цикада! Это счастье и есть захлебнуться в лазурной крови небес. Свет - это бог. Не затем ли проделана солнцем дыра, чтоб мог он спускаться на землю?

Цикада! Это счастье и есть в агонии чувствовать весь гнет небес. Перед вратами смерти с понуренной головою, под спущенным стягом ветра идет все живое.

Таинственный говор мыслей. Ни звука... В печали идут облаченные в траур молчанья.

Ты же, пролитый звон, цикада, ты, родник зачарованный лета, умираешь, чтоб причаститься небесному звуку и свету.

Цикада! Счастливая ты, ибо тебя облачил сам дух святой, иже свет, в свои лучи.

Цикада! Звездой певучей ты сверкала над снами луга, темных сверчков и лягушек соперница и подруга. И солнце, что сладостно ранит, налившись полуденной силой, из вихря лучей гробницу над прахом твоим водрузило и сейчас твою душу уносит, чтоб обратить ее в свет. Стань, мое сердце, цикадой, чтобы истек я песней, раненный над полями светом небесной бездны. И та, чей женственный образ был предугадан мной, пусть собственными руками прольет его в прах земной.

И розовым сладким илом пусть кровь моя в поле станет, чтобы свои мотыги вонзали в нее крестьяне.

Цикада! Это счастье и есть умереть от невидимых стрел лазурных небес.

ГРУСТНАЯ БАЛЛАДА

Маленькая поэма

Бедная бабочка сердце мое, милые дети с лужайки зеленой. Время-паук ее держит в плену, крыльев пыльца - горький опыт плененной.