Том 2. Стихотворения 1917-1922
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Том 2. Стихотворения 1917-1922, Хлебников Велимир-- . Жанр: Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Название: Том 2. Стихотворения 1917-1922
Автор: Хлебников Велимир
Дата добавления: 15 январь 2020
Количество просмотров: 295
Том 2. Стихотворения 1917-1922 читать книгу онлайн
Том 2. Стихотворения 1917-1922 - читать бесплатно онлайн , автор Хлебников Велимир
В Собрание сочинений входят все основные художественные произведения Хлебникова, а также публицистические, научно-философские работы, автобиографические материалы и письма.
Во втором томе представлены стихотворения В. Хлебникова 1917–1922 годов.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Перейти на страницу:
1920, 1921
«Восток, он встал с глазами Маяковского…» *
Восток, он встал с глазами Маяковского,
С когтями песен на боку.
А я опять торчу, как ось Минковского,
На сходе народов в Баку.
Гонец детей – их нет, но будут, –
Чтоб клюнуть молотом по чуду,
Я есмь! Я был! Я буду!
1 сентября 1920
«Видите, персы, вот я иду…» *
Видите, персы, вот я иду
По Синвату к вам.
Мост ветров подо мной.
Я Гушедар-мах,
Я Гушедар-мах, пророк
Века сего и несу в руке
Фрашокёрети (мир будущего).
Ныне, если целуются девушка и юноша, –
Это Матия и Матиян, первые вставшие
Из каменных гробов прошлого.
Я Вогу Мано – благая мысль.
Я Аша Вагиста – лучшая справедливость.
Я Кшатра Вайрия – обетованное царство.
Клянемся волосами Гурриэт эль Айн,
Клянемся золотыми устами Заратустры –
Персия будет советской страной.
Так говорит пророк!
1920
«Ваши глаза – пустые больничные стены…» *
Ваши глаза – пустые больничные стены.
И пламя глаз огненных,
Как Востока народы в Баку.
Какая рана в нее вогнана? –
Мадонну на веревке тянут к кабаку.
1920
«Тейлоризация правительств…» *
Тейлоризация правительств,
И горца Habeas corpus,
За поясом в оправе,
Учитель равенства – кинжал.
1920
«Шахсейн-вахсейн! – и мусульмане…» *
Шахсейн-вахсейн! – и мусульмане
Ударом кулака поют
На книгах загорелых грудей,
И версты черных глаз,
И черный шелк кудрей младенца –
Как много ночей юга!
Железа стук цепей…
1920
«Цыгане звезд…» *
Цыгане звезд
Раскинули свой стан.
Где круглых башен стадо?
Они упали в Дагестан.
И принял горный Дагестан
Железно-белых башен табор.
А завтра чуть утро умчатся
Шатры их белых башен.
<1920>, 1921
«Россия, хворая, капли донские пила…» *
Россия, хворая, капли донские пила
Устало в бреду.
Холод цыганский…
А я зачем-то бреду
Канта учить
По-табасарански.
Мукденом и Калкою,
Точно больными глазами,
Алкаю, алкаю.
Смотрю и бреду
По горам горя,
Стукаю палкою.
1920
«Ручей с холодною водой…» *
Ручей с холодною водой,
Где я скакал, как бешеный мулла,
Где хорошо.
Чека за 40 верст меня позвала на допрос.
Ослы попадались навстречу.
Всадник к себе завернул.
Мы проскакали верст пять.
«Кушай». – Всадник чурек отломил золотистый,
Мокрый сыр и кисть голубую вина протянул на ходу,
Гнездо голубых змеиных яиц,
Только матери нет.
Скачем опять, на ходу
Кушая неба дары.
Кони трутся боками, ремнями седла.
Улыбка белеет в губах моего товарища.
«Кушай, товарищ», – опять на ходу протянулась рука с кистью глаз моря.
Так мы скакали вдвоем на допрос у подножия гор.
И буйволов сухое молоко хрустело в моем рту,
А после чистое вино в мешочках и золотистая мука.
А рядом лес густой, где древний ствол
Был с головы до ног окутан хмурым хмелем,
Чтоб лишь кабан прошиб его, несясь как пуля.
Чернели пятна от костров, зола белела, кости.
И стадо в тысячи овец порою, как потоп,
Руководимо пастухом, бежало нам навстречу
Черными волнами моря живого.
Вдруг смерклось.
Темное ущелье. Река темнела рядом,
По тысяче камней катила голубое кружево.
И стало вдруг темно, и сетью редких капель,
Чехлом холодных капель
Покрылись сразу мы. То грозное ущелье
Вдруг стало каменною книгой читателя другого,
Открытое для глаз другого мира.
Аул рассыпан был, казались сакли
Буквами нам непонятной речи.
Там камень красный подымался в небо
На полверсты прямою высотой, кем-то читаемой доныне.
Но я чтеца на небе не заметил.
Хотя, казалось, был он где-то около,
Быть может, он чалмой дождя завернут был.
Служебным долгом внизу река шумела,
И оттеняли высоту деревья-одиночки.
А каменные ведомости последней тьмы тем лет
Красны, не скомканы стояли.
То торга крик? Иль описание любви и нежной и туманной?
Как пальцы рук, над каменной газетой белели облака.
К какому множеству столетий
Окаменелых новостей висели правильно строки?
Через день Чека допрос окончила ненужный,
И я уехал.
Овраги, где я лазил, мешки русла пустого, где прятались святилища растений,
И груша старая в саду, на ней цветок богов – омела раскинула свой город,
Могучее дерево мучая древней кров<ью> другой, цветами краснея, –
Прощайте все.
Прощайте, вечера, когда ночные боги, седые пастухи, в деревни золотые вели свои стада.
Бежали буйволы и запах молока вздымался деревом на небо
И к тучам шел.
Прощайте, черно-синие глаза у буйволиц за черною решеткою ресниц,
Откуда лились лучи материнства и на теленка и на людей.
Прощай, ночная темнота,
Когда и темь и буйволы
Одной чернели тучей,
И каждый вечер натыкался я рукой
На их рога крутые,
Кувшин на голове
Печальнооких жен
С медлительной походкой.
Перейти на страницу:
