Поэмы (1922-февраль 1923)

                                         точка глаз

                     иголит щеки жаркие.

                     Ленясь, кухарка поднялась,

                     идет,

                           кряхтя и харкая.

                     Моченым яблоком она.

                 220 Морщинят мысли лоб ее.

                     - Кого?

                             Владим Владимыч?!

                                               А! -

                     Пошла, туфлею шлепая.

                     Идет.

                           Отмеряет шаги секундантом.

                     Шаги отдаляются...

                                        Слышатся еле...

                     Весь мир остальной отодвинут куда-то,

                 230 лишь трубкой в меня неизвестное целит.

          Просветле- Застыли докладчики всех заседаний,

           ние мира  не могут закончить начатый жест.

                     Как были,

                               рот разинув,

                                            сюда они

                     смотрят на Рождество из Рождеств.

                     Им видима жизнь

                                     от дрязг и до дрязг.

                     Дом их -

                 240           единая будняя тина.

                     Будто в себя,

                                   в меня смотрясь,

                     ждали

                           смертельной любви поединок.

                     Окаменели сиренные рокоты.

                     Колес и шагов суматоха не вертит.

                     Лишь поле дуэли

                                     да время-доктор

                     с бескрайним бинтом исцеляющей смерти.

                 250 Москва -

                              за Москвой поля примолкли.

                     Моря -

                             за морями горы стройны.

                     Вселенная

                               вся

                                   как будто в бинокле,

                     в огромном бинокле (с другой стороны).

                     Горизонт распрямился

                                          ровно-ровно.

                 260 Тесьма.

                             Натянут бичевкой тугой.

                     Край один -

                                 я в моей комнате,

                     ты в своей комнате - край другой.

                     А между -

                               такая,

                                      какая не снится,

                     какая-то гордая белой обновой,

                     через вселенную

                 270                 легла Мясницкая

                     миниатюрой кости слоновой.

                     Ясность.

                              Прозрачнейшей ясностью пытка.

                     В Мясницкой

                                 деталью искуснейшей выточки

                     кабель

                            тонюсенький -

                                          ну, просто нитка!

                     И всё

                 280       вот на этой вот держится ниточке.

               Дуэль Раз!

                          Трубку наводят.

                                          Надежду

                     брось.

                            Два!

                                 Как раз

                     остановилась,

                                   не дрогнув,

                                               между

                 290 моих

                          мольбой обволокнутых глаз.

                     Хочется крикнуть медлительной бабе:

                     - Чего задаетесь?

                                       Стоите Дантесом.

                     Скорей,

                             скорей просверлите сквозь кабель

                     пулей

                           любого яда и веса. -

                     Страшнее пуль -

                 300                 оттуда

                                            сюда вот,

                     кухаркой оброненное между зевот,

                     проглоченным кроликом в брюхе удава

                     по кабелю,

                                вижу,

                                      слово ползет.

                     Страшнее слов -

                                     из древнейшей древности,

                     где самку клыком добывали люди еще,

                 310 ползло

                            из шнура -

                                       скребущейся ревности

                     времен троглодитских тогдашнее чудище.

                     А может быть...

                                     Наверное, может!

                     Никто в телефон не лез и не лезет,

                     нет никакой троглодичьей рожи.

                     Сам в телефоне.

                                     Зеркалюсь в железе.

                 320 Возьми и пиши ему ВЦИК циркуляры!

                     Пойди - эту правильность с Эрфуртской

                                                        сверь!

                     Сквозь первое горе

                                        бессмысленный,

                                                       ярый,

                     мозг поборов,

                                   проскребается зверь.

         Что может   Красивый вид.

         сделаться                 Товарищи!

        с человеком!                         Взвесьте!

                 330 В Париж гастролировать едущий летом,

                     поэт,

                           почтенный сотрудник "Известий",

                     царапает стул когтем из штиблета.

                     Вчера человек -

                                     единым махом

                     клыками свой размедведил вид я!

                     Косматый.

                               Шерстью свисает рубаха.

                     Тоже туда ж!?

                 340               В телефоны бабахать!?

                     К своим пошел!

                                    В моря ледовитые!

           Размедве- Медведем,

            женье    когда он смертельно сердится,

                     на телефон

                                грудь

                                      на врага тяну.

                     А сердце

                     глубже уходит в рогатину!

                 350 Течет.

                            Ручьища красной меди.

                     Рычанье и кровь.

                                      Лакай, темнота!

                     Не знаю,

                              плачут ли,

                                         нет медведи,

                     но если плачут,

                                     то именно так.

                     То именно так:

                 360                без сочувственной фальши

                     скулят,

                             заливаясь ущельной длиной.

                     И именно так их медвежий Бальшин,

                     скуленьем разбужен, ворчит за стеной.

                     Вот так медведи именно могут:

                     недвижно,

                               задравши морду,

                                               как те,