Сочинения. Письма

…Закат уже окончательно потух. Далеко позади над черными громадами тайги выплыла круглая желтая, как глаз филина, луна. Снег блистал так, что на него страшно было ступать.

Ветер принес откуда-то унылый вой одинокого волка.

Впереди залаяли собаки. Вот и становище. Несколько темных чумов, вереницы нарт и легкий тянущийся по снегу дымок…

В чуме горел яркий, красноватый огонь. Замечательная штука этот огонь! Он дает вкусную пищу и драгоценное, ни с чем не сравнимое тепло. Маленький якут Тубо умеет ценить эти веселые пляшущие языки, источающие свет.

Отец весело взглянул на маленького охотника.

— Ну, как, Тубо, много фазанов убил сегодня?..

— Трех.

— Ого!.. Молодчина! — похвалил отец. — Из тебя когда-нибудь выйдет славный охотник.

Тубо расцвел от удовольствия. Это была большая похвала. Все дело испортил Зора — старший брат Тубо.

— Зря ты, отец, поважаешь мальчонка, — проворчал он, — несмышленыш может наделать много глупостей. Он спит и бредит тиграми… И за фазанами нечего бегать — только порох впустую переводит…

Ну, уж это было слишком! У Тубо крепко сжались кулаки от обиды, и на глазах выступили непослушные слезы… Он чуть не разрыдался.

— Ах так!.. Подождите же!..

Тубо забился в темный угол…

…А у взрослых начался серьезный, важный разговор. Отец протянул ладони над кривляющимися языками огня:

— Значит, завтра под вечер… Я хорошо осмотрел берлогу… Придется пойти без собаки. Лайка не может оправиться от последней охоты. Медведь здорово помял ее тот раз…

Двое братьев Тубо — Зора и Тусклап — внимательно слушали и кивали головами.

Слушал и Тубо.

Ну, конечно, так. Они снова задумали медвежью охоту, отыскали берлоги. А он, Тубо, в стороне. Лучше не проситься — все равно не возьмут.

— Это будет уже пятый медведь за эту зиму… В «Норском Складе» мы хорошо получим за шкуры. Сейчас они в цене. Будет порох, пули, будет хлеб, сахар, чай…

— Будет хлеб, сахар, чай, — как эхо, повторила мать, смотря вперед задумчивыми немигающими глазами…

Слушали Зора и Тусклап… Слушал Тубо… За стеной чума крепчал ветер… Он звенел, как раздробленный тонкий лед, гудел, как весенняя взбунтовавшаяся река, вздымался голодной песней волчьих стай…

Под его знакомую, таинственную песнь уснул Тубо.

Тубо зажал между колен острую волчью морду мохнатой собаки — своей любимицы.

— Ну, чего ты смотришь такими печальными глазами? — напевал он ей. — Сегодня нужно быть веселой. Твой хозяин Тубо идет на охоту… Думаешь, опять за фазанами? Нет, на этот раз ты ошибаешься, ох как ты ошибаешься — охота будет на медведя…

Собака виляла пушистым хвостом и лизала Тубо руку.

Весь день ходил мальчик, ходил с задумчивым видом: чистил и проверял ружье, смазывал жиром широкие, потертые от долгого употребления лыжи…

Когда солнце уже было достаточно низко, отец, Зора и Тусклап надели лыжи, взяли винтовки и быстро отправились в сторону от становища. Они шли размашистым шагом опытных ходоков, распахнув дошки и ухарски заложив на затылок серебристые беличьи шапки. Мороз был им нипочем. Через полчаса по их следам скользнула маленькая лохматая фигура. Тубо бежал, слегка пригнувшись вперед, и тихо пел свою первую песенку — самокладку:

— Я иду на охоту, я иду на охоту, я убью медведя…

След охотников тянулся длинной ровной лентой. Скоро Тубо со всех сторон обступили огромные сплетающиеся вершинами сосны.

Ой, каким маленьким кажется перед ними Тубо. Даже стыдно становится.

У-у-о-о-п…

Тяжело сорвался с ветки глухарь и, пролетев несколько десятков сажен, снова опустился в чащу. Раньше Тубо ни за что бы не упустил его. Но теперь ему не до глухарей.

Тубо бежит…

Томительно тянется время. Скорей бы, скорей!

Стоп!

Могучая, бурая грива урмана, высоко протянувшиеся из сугроба корни свалившегося дерева и молчаливые фигуры охотников.

Тубо притаился за огромным стволом лиственницы. Ох, как стучит сердце, прямо готово выпрыгнуть из груди, кажется, что весь лес сотрясается от его ударов. Только бы не заметили, только бы не заметили!

Конечно, медведь выпрыгнет из берлоги, побежит… Вот тогда и прикончит его Тубо своей меткой пулей.

…Между тем охотники делали быстрые приготовления: осторожно обошли большой горбатый сугроб, утоптали снег, начали проверять ружья.

— Нет, отсюда едва ли удастся пристрелить зверя. Нужно подойти ближе.

Снял Тубо лыжи, медленно крадется к сугробу, за деревьями прячется… Все ближе, ближе…

— Ну, вот теперь хорошо — шагов десять — не больше…

Внимательно смотрит Тубо, приготовился к выстрелу.

Что это такое?.. Какой бесстрашный этот отец! Схватил толстую суковатую жердь, подбежал к сугробу и прямо в него воткнул ее, разрывая снег. Раз… два…

Из зияющей темной дыры долгое и злобное — р-р-ры… Ррры…

А дальше все быстро, невероятно быстро случилось. Тяжело заколыхался снег, проваливаясь и осыпаясь, затрещали корневища, и из сугроба вверх огромная бурая морда с раскрытой красной пастью.

Как будто подброшенный чем-то, подскочил Зора.

Бах!..

Вспыхнул горячий выстрел, гулко раскатился по тайге.

Промах? Не может быть. Зора такой меткий стрелок! А медведь уже вырвался черным щетинистым клубком из снега. На плече брусничная яркая отметина, оскалив клыкастую пасть, ревет.

Но это только на одну секунду. Могучим рывком бросился зверь вперед. Снова выстрел. И сразу увидел Тубо отца и зверя, свалившихся в рыхлый снег.

Все заплясало у него перед глазами.

— А-а-а-а!..

С криком к отцу бросился. Про ружье забыл… В мутном свете снова медвежья морда мелькнула, грохнул выстрел, и потом тьма.

…Очнулся Тубо на руках у отца. И первая мысль:

— Значит, он жив… Не задрал медведь…

Отец ласково погладил Тубо по голове:

— Спа-а-сибо…

Медленно возвращались охотники. Безветренно было. Звенела тишина.

А подробности Тубо узнал после, из разговоров в чуме.

Оказывается, на этот раз по какой-то случайности Зора попал медведю не в голову, а в плечо. Рассвирепевший зверь бросился на близко стоявшего отца и повалил его на снег, разорвав дошку. В это время как раз и подоспел Тубо. Только на одну секунду отвлекся от своей жертвы медведь. Она была для него роковой. Меткая пуля Тусклапа рассчиталась с ним. Отец отделался ничтожной царапиной.

…На нартах привезли убитого медведя. Собаки теснились возле нарт, урчали. Шерсть у них на загривках становилась дыбом.

Медведь был исключительно большого размера; он лежал на нартах, вытянувшись во всю длину, с клыками, обагренными кровью.

Все селение сбежалось посмотреть на зверя.

Отец улыбнулся и, показав на Тубо, говорил:

— Вот мой спаситель. Не будь его — вместе с медведем привезли бы на нартах.

Все одобрительно кивали головами. Тубо был на вершине блаженства. Он ходил, не доставая ногами до земли, и чувствовал себя героем.

Да и было чему радоваться! Наконец-то он участвовал в настоящей медвежьей охоте. И его не ругали. Наоборот, отец обещал ему подарить новое ружье. И не какой-нибудь несчастный дробовик, а настоящую винтовку. Тогда можно будет охотиться и на косуль. Настоящая винтовка! О, это, брат, очень много значит!

1929

ЛИСИЦА (Из рассказов о Тубо)

На ровном, пухлом снегу четкой широкой-широкой петлей легли осторожные следы. Лисица, видимо, долго бродила вокруг лакомой приманки. В некоторых местах снег был плотно утрамбован. Здесь зверь останавливался, медлил в нерешительности и поднимал вверх острую хищную морду, внюхиваясь в воздух. Это было ясно старому охотнику-отцу. Это было ясно и маленькому Тубо…

Страница за страницей открывались перед Тубо в мудрой книге дремучей тайги. Размашистый бег сохатого, волчьи тропы, мелкий бисер хоречьих петель — вот красноречивые и простые строки этой книги!