Полюбоваться картиной собрались типичные представители дореволюционного русского общества, прежние офицеры, помещики, сановники, старые дамы.
Картина состоит главным образом из старых обрывков тех еженедельных обозрений, где фигурировал последний русский царь. Царь на парадах, церковных ходах, торжествах, царь при встречах с иностранными монархами, царь в ставке.
Кинополотно очаровывает взоры собравшихся зрителей. Время от времени раздается подавленный возглас, когда на полотне всплывает интимно-близкое лицо. Из мелькающих фотографий вырастает старая Россия в том виде, в каком она удержалась в головах эмигрантов: Россия светского общества и верхних правящих слоев – с царскими парадами, духовенством, процессиями, придворными дамами, генералами и мундирами. Вечно праздный, от жизненных тягот отгороженный мир.
Наступает перерыв. Какой-то господин требует, чтобы дети оставили зал, так как будут показываться снимки революции и «большевистских ужасов». Дети и дамы удаляются.
Следуют снимки революционного времени. Эти снимки явно «сделанные», до крайности неуклюжие фальшивки. В паноптикуме иной раз показывается нечто более внушающее доверие. Перед нами – плохо разыгранное театральное зрелище.
Последний снимок показывает парад врангелевской армии, интернированной, уже в чужой стране. Врангель прощается с солдатами.
Тут и картине конец.
Неужели это – Россия прежде и теперь?
Старая Россия состояла не из одних царских парадов и жизни высшего общества. Были и другие явления, например: бедные крестьяне и рабочие, развращенное государственное управление, подавление каждого свободного движения, угнетение национальных меньшинств, притеснение всех вероисповеданий, не принадлежащих к господствующей церкви, еврейские погромы под руководством полиции…Обо всем этом новый фильм молчит.
Да и новую Россию определяют не одни только ужасные для эмигрантов чекисты, но и «пятилетка». Об этом настоящий фильм ничего не знает.
«Франкфуртская газета» от 2 мая с. г.
Уважаемый автор немецкой заметки,
Не порочьте вы нашу эмигрантскую знать!
Успехов советской трудовой «пятилетки»
Ей да не знать!
Знают, знают белогвардейские гады,
Как воюют ударные наши бригады
Из-за сроков – не месяцев даже, а дней, –
Знают, знают белогвардейские гады,
Сокрушает какие «пятилетка» преграды,
Чтобы сделать Союз наш культурней, сильней,
Чтобы он устоял против вражьей блокады, –
Знают, знают белогвардейские гады,
Сколько новых зажгут нам электроогней,
Сколько новых машин и электроконей
Создадут новостройные наши громады, –
Знают, знают белогвардейские гады,
Что нам трудно – да, трудно! Чего уж трудней!
Но фундамент заложен и крепнут фасады,
Злобный мир буржуазный не скрывает досады:
Бурный ход нашей стройки ему стал видней.
«Пятилетки» ль не знают эмигрантские гады?!
Но о чем каждый день, каждый день их доклады,
Их статьи и дискуссии? Только о ней!
Только о ней!
Планомерны, прочны ли ее достижения?
Развивается ль скорость ее продвижения?
Утешительно ль это, что пишут рабкоры
Большей частью про срывы, прорывы, заторы?
Сами большевики – и строители
И руководители –
Не застрянут в воздвигнутых ими лесах?
И нельзя ли, прислушавшись, в их голосах
Уловить отражение острой тревоги?
Не собьются ль они с генеральной, дороги?
Выводить не начнут ли зигзаги и петли?
Вытянут? Нет ли?
На все эти вопросы
«Соль земли», эмигрантские, то-бишь, отбросы,
Знают только один – им приятный – ответ:
«Нет, нет, нет!
Уж трещат большевистские тросы!
Поезда „пятилетки“ летят под откосы!
Фантастичен размер ее планов и смет!
Все строители голодны, рваны и босы.
Им ли вытянуть? Дудки! Не вытянут! Нет!
Большевистской погибели близятся сроки!»
…Про-ро-о-о-о-ки!!
Я – злой.
Я крестьянски ушиблен Россией былой.
Когда я выхожу против старой кувалды,
То порою держать меня надо за фалды,
Чтобы я, разойдясь, не хватил сгоряча
Мимо слов Ильича,
Что в былом есть и то, чем мы вправе гордиться:
Не убог он, тот край, где могла народиться
Вот такая, как нынче ведущая нас,
Революционная партия масс, –
Не бездарный народ дал – не только отечеству,
А всему человечеству –
Славный ряд образцов,
Беззаветных борцов
За свободу, за творчество социализма, –
Беззаветных борцов
Против банков, дворцов,
Против гнета царизма,
Против хищно-разгульного капитализма,
Против ржавых цепей темноты,
Нищеты,
Против рабской забитости и одурелости,
Против яда церковного и духоты,
Против дряблости, ветоши, плесени, прелости…
Да, былое держали большие «киты»,
И «китов» этих мы не оставили в целости:
В Октябре повернувшись к былому спиной,
Стали строить мы жизнь на опоре иной,
Не свято-кабальной, не зло-окаянной,
Не лубяной
И не деревянной,
А рабоче-социалистической
И металлической!
Прочь былые тюремно-больничные нары!
Крепнет родина наша! Она уж не та!
И не сломят уже никакие удары
Ее станового стального хребта!
Похвальба?.. Похвальбы было в прошлом немало,
Старина похвальбой заменяла дела:
Вот ее как порой похвальбою вздымало!
Ан гора, смотришь, мышь родила.
Потому-то и заваль вся старорасейская,
Эмигрантщина подлая, белогвардейская,
Услыхав из Москвы голоса ликования,
Когда радуют нас наши завоевания,
Выполнения планов и сверхвыполнения,
Скрыть не может волнения:
«Что за выдумки! Магнитогорск? Ерунда!
Худосочье строительное! Золотуха!
Вот уже Демьян Бедный поехал туда.
Ясно с целью какой: для поднятия духа!»
Верно. Так. Для поднятия духа. Чьего?
Духа магнитогорцев? Ничуть. Своего!
Я об этом в газете трубил ведь заране –
Мало видеть постройки на киноэкране:
Вот, мол, первых две домны – растут в одно лето!
Вот, мол, первая шахта, откуда руда!
Нет, _лишь тот, кто на месте увидит все это,
Тот поймет и почувствует пафос труда_
И увидит невиданные стариною масштабы,
Как средь голых просторов растут города,
Как у крепко-бетонного чудо-пруда
Восемь домен – могуче-волшебные бабы! –
Свой чугунолитейный ведут хоровод.
Вот!
К октябрю – первых две, а все восемь – чрез год
Запоют они песню свою гулко-звонкую,
Когда станет литье из них бурно хлестать:
«Полюбуйтесь на нашу железобетонную
Богатырскую стать!
Эй, руды нам!
Руды нам!
Вагоны!
Вагоны!
Поскорей!
Поскорей!
Поскорей!
Поскорей!
Мы родим вам мильоны,
Мильоны,
Мильоны
Металлических богатырей!
В пролетарской стране мы повысим культуру!
Нашу родину мы от врагов оградим!
Вместо старого лыка ей мускулатуру
Мы стальную,
Стальную,
Стальную
Дадим!»
Заграничные беглые лжелитераторы,
«Доносители», «аргументаторы»,
Уж пред вражьими штабами подняли вой,
Сообщая про «гвоздь пятилетки» подробности:
«Кар-р-р-ра-ул! Приглядитесь! Ведь это ж Москвой
Укрепляется сила ее боевой
Обороноспособности!»
Доносители только ль одни так умны?
Надо думать, что их не глупей их патроны.
Ну, конечно ж, для новой, советской страны
Поискать мы должны
Новых средств обороны.
Мало – вражьи полки у себя увидать
И, увидевши, «шапками их закидать»:
Шапки царские из перетлевшей материи
Подготовили гибель российской империи!
Если б к нам вражьи своры с ножами пристали
И навязана б ими была нам война,
Мы б врагам наготовили «шапок» – из стали
И чугуна!
В том лишь наша вина,
Что умнее мы прежних «правителей» стали
И сильнее советская стала страна!
Бюрократических
Папок
И патриотических
Шапок
Отошли времена!
Было – сплыло. Навек улетело.
Нет, словесная нам похвальба не нужна:
Пусть за нас наше хвалится дело!
Во Францию два инженера –
Вредители! – след замели.
И оба душой приуныли,
Дойдя до немецкой земли.
Сказал старший грустно: «Пр-рок-лятье!
Попали в ловушку мы, брат:
В немецкой земле – безработных
Мильончиков пять аккурат!»
Но младший ответил: «Что – немцы!
Во Францию ведь мы идем.
Добраться нам лишь до Булони:
В Булони мы не пропадем!
Приятель мой, Миша Зарудный,
Простым там рабочим пока,
Доход все ж имеет не скудный.
Я друга возьму за бока,
Скажу ему весело: „Друже,
Москву мы… того… ко всем псам!“
И он нас устроит не хуже.
Чем там он устроился сам!»
«Не хуже?.. Возьми вот газетку. –
Зло старший промолвил:- Ты – глуп.
Прочти-ка вот эту заметку.
Что может быть хуже, чем труп?»
И точно: в газетном отделе,
Где траурный выдержан тон,
Анонс был о «трупе в отеле»
В Булони на ля рю Медон:
