Том 6. Дураки на периферии

Краткая пауза.

Арчапов ест. Татьяна Филипповна в раздражении подбегает к сундуку, на котором в прежней поле, лицом к стене, лежит Дуся.

Татьяна Филипповна. Ишь ты, разнежилась как!..

Краткая пауза.

Дуся (не оборачиваясь). Я не сплю. Я вас слушала.

Краткая пауза.

Дуся подымается на сундуке.

Дуся. Я сейчас пойду, я у вас не останусь.

Татьяна Филипповна (вздыхая). Что ж, иди. Значит тебе есть куда идти…

Дуся. Есть. Я пойду в Советский Союз Республик.

Арчапов. Полностью надо говорить: в Союз Советских Социалистических Республик.

Дуся. Вам полностью не надо.

Татьяна Филипповна. Ишь ты, характерная, вредит какая! Обиделась!.. Ступай и живи, где хочешь, — у нас не постоялый двор и не республика.

Дуся молча уходит, не посмотрев на дядю и тетю.

Квартира в небольшом доме. Обычное убранство жилища рабочей или служащей семьи. Два больших окна на тихую провинциальную улицу. За окнами — свет солнечного дня, вдалеке — два-три дерева и чистое синеющее в пространстве поле. В простенке между окнами (против зрителя) большой портрет молодой улыбающейся женщины; портрет убран хвоей и окружен черным крепом. На полу комнаты постелен коврик, на этом коврике сидит и играет в игрушки мальчик Митя. Всюду тихо в комнате и вокруг дома, лишь слышно как сопит Митя в напряженном занятии своей игрой. Вдруг вдалеке заиграла торжественная музыка — идут где-то красноармейцы или пионеры. Митя перестает играть, медленно неслышно плачет и трет руками свои глаза, сидя на ковре в одиночестве. Заплаканный, он подымается на ноги, подходит к простенку, глядит на портрет молодой женщины и говорит, обращаясь к ней:

Митя. Мама, зачем ты умерла?.. Отец ушел на работу, бабушка Пованна живет далеко в избушке, она лежит больная, никак не умрет, а я один сижу и плачу по тебе… Мама, приходи опять жить с нами — тебе там скучно с одними мертвыми людьми. Я опять буду с тобой, буду тебя слушаться, а когда я вырасту — ты опять тогда умрешь, и мы тебя с музыкой похороним. А лучше никогда не умирай. Приходи сейчас к нам хоть на минуту, потом опять уйдешь.

Краткая пауза.

Митя. Нет, я знаю — ты никогда не будешь со мною. Глаза твои закрылись, ты ослепла и всех позабыла. А я один тебя помню и не забуду никак.

Митя склоняет голову под портретом матери и беззвучно плачет.

За окном появляется Дуся. Она останавливается против окна, затем приближается к окну, прижимается лицом к оконному стеклу и робко стучит пальцем по раме, но Митя, опустив голову на стол, что стоит под портретом матери, погруженный в свое горе, не слышат стука. Дуся поводит глазами и останавливает их на мальчике, — она видит его сквозь одинарное стекло, и она стучит громче. Митя поднимает голову, идет к окну и смотрит на Дусю (спиной к зрителю).

Дуся. Дай напиться, я селедку ела.

Митя. У нас вода простая — ты пей с сиропом.

Дуся. Давай с сиропом.

Митя. Сироп на углу в будке продают — ты пойди купи напейся.

Дуся. У меня денег нету.

Митя. Ты бедная?

Дуся. Бедная.

Митя. Ты врешь: бедных нету. Мы тоже были бедные, теперь нет: мясо и молоко едим.

Дуся. Дай напиться из кружки. Отвори мне дверь.

Митя. Я живу запертый. Меня отец на ключ запирает. Он на один день по службе уехал — на кирпичный завод, а я тут живу, мне скучно… В детский сад меня не берут, у них места нету, народу рожается много, а садов мало. У нас были вредители и шпионы — пополам!

Дуся. А если дом загорится — ты ведь сгоришь, ты же маленький.

Митя. Не сгорю. Я окно открою и убегу. Меня отец всему научил.

Дуся. Открой мне окно.

Митя. Я боюсь: ты чужая.

Дуся сильно прижимает свое лицо к стеклу, ее лицо сплюнщивается, искажается и делается смешным; вдобавок она высовывает язык. Митя смеется на нее.

Дуся (отстранившись от окна). Отвори, я уморилась. Я тебя убивать не буду.

Митя. А ты тоже мама чья-нибудь?

Дуся (медленно водя пальцем по стеклу). Нет, я так себе, я не мама. А моя мама умерла.

Краткая пауза.

Митя. У меня тоже мама умерла… Только моя мама была не такая, как твоя.

Дуся. Твоя лучше?

Митя. Моя лучше. Твоя старая старуха была, ты скоро старой будешь. Моя мама умерла — не болела: она отравилась и сразу умерла. Только мучилась, и то мало. Теперь она лежит и не мучается.

Пауза.

Митя влезает на подоконник и с трудом отворяет шпингалет и крючок в оконной раме. Окно открывается.

Дуся влезает в комнату через окно. Митя подает Дусе кружку с водой. Дуся пьет воду. Митя немного испуганно смотрит на нее.

Митя. Вещи наши не бери себе.

Дуся (удивляясь). Нет. Кто тебя научил этому? Разве я воровка?

Митя. Меня дядя всему научил. Я знаю.

Дуся садится на ковер среди комнаты и раскладывает игрушки в порядок. Митя садится возле Дуси «на чапочки» и смотрит за гостьей.

Дуся. Дурак твой дядя. А отец твой где?

Митя. Отец с другой толстой теткой ушел от нас. Мама говорила, что отец полюбил чужую тетку, потому что она толстая, и уехал с нею в далекие края. А маму отец перестал любить. Ты мещанка, сказал он маме, я нашел свое счастье в другом, нежном и прекрасном человеке, а мы с тобой характером не сошлись, сказал отец и ушел от нас. Он положил в свой чемодан пальто, пиджаки и штаны, носовые платки и все, и пепельницу — пепел на пол высыпал, ему подметать не надо — и все деньги взял из стола, потом опять вернулся и сказал, чтоб мама отдала ему сберкнижку, мама отдала, и отец ушел от нас. Он сказал мне: прощай, Митя, учись на отлично, будь пионером, слушайся вожатого, будь комсомольцем, будь активистом, будь честным гражданином, читай каких-то классиков и не кури.

Дуся. А ты ему что сказал?

Митя. Я ему сказал — папа, лучше ты сойдись опять с мамой характером.

Дуся. А он?

Митя. Он сказал: нет, мы теперь с ней чужие. А я ему: ну и иди к толстой тетке и сойдись с ней характером, возьми свою книжку «Краткий курс», за целый год два листика прочел, а всем говорит, что глубоко изучает, а я ее уже всю по складам прочел.

Краткая пауза.

Дуся. А мама твоя долго жила, после отца, когда он ушел?

Митя. Недолго. Он ушел, а мама упала и заплакала, она все равно любила отца и сошлась с ним характером… Мама всегда стала молчать, только со мной тихо говорила, больше ни с кем, потом она умерла.

Дуся. Как же она умерла?

Митя (отчужденно). Она моя мама, а не твоя. Я один знаю, как она умерла, тебе нечего узнавать.

Дуся. А отчего она умерла?

Митя. Отраву съела. Папу любила и забыть не могла, во сне кричала и звала его.

Дуся берет и сажает Митю к себе в колени.

Дуся. Твоей маме нельзя было умирать — она тебя не пожалела и оставила жить одного.

Митя. Не твое дело. Напилась и вылезай в окно назад. (Подымается с коленей Дуси и отходит от нее.)

Дуся. Твоя мама себя и своего жениха — твоего отца — любила больше тебя.

Митя. По очереди. Больше всего отца, потом меня, а себя меньше всех.

Дуся. А надо, чтоб она тебя любила больше всех, тогда бы она умирать не стала.

Митя. Лучше б ты умерла, а не мама.

Дуся (вставая с ковра). Лучше… Давай я тебя умою, ты на трубочиста похож.

Митя. Ты нянькой и кухаркой у нас будешь?

Дуся. Там видно будет.

Митя. А гулять потом пойдешь со мной?

Дуся. Пойду.