Христиерн
Тебе, Густаву Эриксону Вазе.
Густав
Мне? мне, с которого ярмо лишь сняли,
Которого шаг первый на земле
Христьерна был означен униженьем?
Стрелу в вола покорного вонзили
И, болию его чтоб потешаться,
Кругом собрали зрителей наемных:
Теперь цветами жертву убирают;
Но крови не уняться из-под них!
Христиерн
Винюсь, меж нами были счеты,
Которые очистить надо было.
Теперь, Густав, с тобою поквитались,
И старое вино мы новым заменим.
Сюда поближе, к стороне сердечной.
(Указывает ему на место с левой стороны.)
Густав
Где я? опомниться я не могу.
Христиерн
Так ты нейдешь на дружеский мой зов?
Гордец! король твой сам к тебе подходит
(Приближаясь к Густаву.)
И руку подает тебе в знак мира.
Ну, руку мне!
Густав
Не троньте, государь,
Еще не стерлось с ней клеймо железа.
Христиерн
Король рукой своей клеймо стирает,
И кто осмелится тебе напомнить,
Что цепи ты когда-нибудь носил,
Поймет тот бремя их.
Густав
(становится на одно колено и целует у него руку)
Невольно покоряюсь:
Ты за орудие такое взялся,
Какому и враги противиться не смеют.
Христиерн
(садясь)
Елисавета, руку дорогому гостю!
Елисавета
(подает Густаву руку)
Густав
(целует у ней руку, став на одно колено)
(Бальзам чудесный,
Каких глубоких ран не заживишь!)
Христиерн
Когда б я долее на сердце зло держал,
Напомнил бы тебе, как дочь, забыв
Родителя святое приказанье
И стыд девичий, воздала тебе
Дань должную средь рыцарей и дам.
Я, я, отец, не оскорбился этим;
Напротив, — дочери хвалю к тебе вниманье.
Не скрылось также от меня, что паж
Какой-то горячо уж слишком встретил
Тебя, Густав... Другому, не Христьерну,
Он поплатился б головой своей.
Густав
Еще благодарю, мой государь!
Христиерн
Теперь ты гость наш, не заложник,
И гостю угодить душой мы рады.
Воспитан ты в горах; охота
Была тебе любимою забавой
Из детства, и лесов мохнатый житель
Не раз под богатырскою рукой
Твоею, издыхая, прославлял
Густава Вазы силу и искусство.
Моя Елисавета — также
Не юга дочь: смирять коней ретивых,
Стрелой оленей метко догонять
И сокола пускать искусно в небо
Рука ее привыкла — вот тебе
Товарищ для охоты; если ты
Не будешь помнить зла.
Густав
Забыто все,
Все, кроме клятв, запечатленных честью
Моей и честью короля Христьерна.
Теперь позволь мне, государь, исполнить
Священный долг: мать ждет меня давно;
Спешу ей дать и сына, и свободу,
И вести об отце моем.
Христиерн
Так скоро!
Когда своим разбитым членам от тревог
Стихии грозной не дал отдохнуть?
Когда и ум и сердце не успели
Опомниться от стольких треволнений,
Тебя так долго искушавших?
Густав
К суровостям стихий привыкли члены
Мои от малах лет; судьбы же ласки
Еще меня досель не баловали:
Так неге мне теперь ли предаваться?
Когда поставлен ратник на часы,
Сойдет ли с них за тем,
Что дождик бьет его, иль он устал?
Христиерн
По крайней мере, мать твою, старушку
Больную, хилую, предупредить
Нам должно бы; нечаянность убить
Бедняжку может... право, подожди
До завтра, добрый друг!
Густав
Она в цепях
Меня уж видела, чего же боле!
Христиерн
Густав
Что ночь, что день, любовь
В подобных случаях не разбирает.
Христиерн
Старушка сну давно, чай, предалася.
Густав
Неужли прогневится мать, когда
Ее разбудит сын свиданья поцелуем?
Христиерн
Сдаюся; волен делать здесь, что хочешь.
Но виноват, ее предупредить я должен:
В подобных случаях любовь безумна!
(Говорит на ухо Ландселю.)
Елисавета посылает ему поклон рукой. Густав удаляется, за ним начальник замка; Христиерн дает знак окружающим его, все удаляются, кроме Елисаветы и баронессы Ландсель.