ЧМО

Слышны звуки маршировки. Появляется отряд. Им командует КОНОВ. Ребят не узнать: форма выстирана, щегольски подогнана, обувь блестит, шаг четкий.

КОНОВ. Отряд, стой!.. Нале-во!..

На возвышении появляется НОВАЦКИЙ.

НОВАЦКИЙ. Вольно!.. Информация штаба. За минувшую пятидневку наша задолженность уменьшилась до трехсот килограммов. Еще пару дней – и войдем в график. Руководство лагеря объявило нам благодарность за порядок на территории. Это приятная часть. Неприятная. Ефрейтор Жердев и рядовой Пуня вчера свалили с поля на два часа раньше срока и смотрели по телеку футбол в совхозном клубе. Штаб постановил: каждому по наряду. Вымыть полы в доме и постирать носки членам штаба.

ЖЕРДЕВ. За что? Норму-то мы выполнили!

НОВАЦКИЙ. За пререкания ефрейтору Жердеву еще наряд: выбить всех мух в доме.

КОНОВ. Ефрейтор Жердев, еще вопросы есть?

ЖЕРДЕВ. Нету.

КОНОВ. Не понял.

ЖЕРДЕВ. Никак нет!

НОВАЦКИЙ. И последнее. От рядового Пуни поступил устный рапорт на капитана Бронина. Рядовой Пуня, доложи!

ПУНЯ. Капитан Бронин заставил меня маршировать вокруг дома – ни за что.

БРОНИН. Тебе это только на пользу.

НОВАЦКИЙ. Дополнительные занятия по строевой являются наказанием. Капитан Бронин, были причины для наказания Пуни?

БРОНИН. Так-то нет. Но больно противно он глазом дрыгает. Говорит «Слушаюсь!» – а сам так глазом дрыгает, будто ты последний придурок.

НОВАЦКИЙ. Дрыгание глазом не является проступком. Штаб постановил: за превышения власти разжаловать капитана Бронина в рядовые. Рядовой Бронин, встать в строй!

БРОНИН. Ну, вы даете! Если за каждую ерунду…

КОНОВ. Рядовой Бронин, вы чем-то недовольны?

БРОНИН. Никак нет. Разрешите встать в строй?

КОНОВ. Разрешаю.

НОВАЦКИЙ. И еще. Особо хочу сказать: насчет чужих вещей. Сколько будет продолжаться этот бардак? Оставляешь на сушке нормальные рукавицы – получаешь рванье. Специально предупреждаю: кто будет в этом замечен, получит по морде без всяких нарядов! Ясно? На сегодня все.

КОНОВ. Разойдись!..

Члены отряда расходятся по лагерю. К Андрею, по-прежнему сидящему на скамейке, подходят Новацкий и Конов.

НОВАЦКИЙ. Рядовой Демидов!

АНДРЕЙ. Чего тебе?

КОНОВ. Когда к тебе обращается старший по званию, нужно встать. По стойке «смирно».

АНДРЕЙ. Слушайте, отстаньте от меня, а? Играйте в свои солдатики, я вам не мешаю. Норму выполняю, постель застилаю, что вам еще надо? Даже глазом не дрыгаю, когда говорю с вами,

КОНОВ. Постель нужно заправлять конвертом, как все. А не просто закрывать одеялом.

АНДРЕЙ. Ладно, буду конвертом.

НОВАЦКИЙ. Занятие по строевой подготовке являются обязательными для всех членов отряда.

АНДРЕЙ. Вы меня, конечно, извините, но маршировать я с вами не буду.

КОНОВ. Ты слышал? Он не будет с нами маршировать!

НОВАЦКИЙ. Интересно, почему?

КОНОВ. Да, почему? Почему он не будет с нами маршировать?

АНДРЕЙ. Потому.

КОНОВ. Почему – потому?

АНДРЕЙ. Потому что это идиотизм – маршировать под «Айсберг».

НОВАЦКИЙ. Может, ты просто Пугачеву не любишь?

АНДРЕЙ. Может, и не люблю.

КОНОВ. Не любит. Аллу Борисовну Пугачеву. Все любят, а он один не любит. Все маршируют, а он один на пеньке сидит. Все дураки, а он один умный. Видал умника?

НОВАЦКИЙ. Ну, почему? Он может сказать, что не будет маршировать. Сказать может все, у нас демократия.

КОНОВ. Но маршировать будешь.

АНДРЕЙ. Не-а.

Новацкий резко бьет его по лицу. Андрей падает. Конов поднимает его и усаживает на скамейку.

НОВАЦКИЙ. Доломать нос? Этого хочешь? Так я доломаю!

КОНОВ. Не горячись. (Андрею.) Повторим. Я сказал: но маршировать будешь. А ты что ответил? Не слышу!

АНДРЕЙ. Ну, буду.

КОНОВ. Без «ну»!

АНДРЕЙ. Буду, буду, чего вам еще надо?

НОВАЦКИЙ. В общем-то, больше ничего.

КОНОВ. Нет, еще кое-что. Рядовой Демидов!.. Повторяю: рядовой Демидов!

Андрей встает.

КОНОВ. Как нужно стоять?

Андрей вытягивается по стойке «смирно».

КОНОВ. Вот теперь все. Вольно. Вопросы есть?

АНДРЕЙ. В чем же она – ваша демократия?

КОНОВ. А в самом деле – в чем?

НОВАЦКИЙ. Пугачеву можешь не любить. Это сколько угодно.

Новацкий и Конов уходят. К Андрею подходят Пуня, Жердев и Бронин.

ПУНЯ. Опять схлопотал?.. Слушай, мы вот что хотим тебе сказать: не выступал бы ты, а? А то ведь как все это выглядит со стороны? Ты выступаешь, тебя бьют, а коллектив вроде того что за товарища не вступился. Сам рассуди: мы-то при чем?

АНДРЕЙ. Могли бы и вступиться.

БРОНИН. Ты же сам напрашиваешься! Ты выступаешь, ты в порядке, а коллектив за тебя должен морду подставлять? Хорошо жить хочешь! Я, может, тоже кое-чем недоволен, но помалкиваю.

АНДРЕЙ. Это самое интересное: вы-то все почему помалкиваете?

ПУНЯ. Почему все? Я не помалкиваю.

АНДРЕЙ. Глазом дрыгаешь.

ПУНЯ. И дрыгаю. И никто не может ничего сделать. Потому что глазом дрыгать – не проступок!

АНДРЕЙ. А когда им надоест и они скажут: проступок? Фигу в кармане будешь крутить? А карман прикажут зашить?

ПУНЯ. Интеллигентный человек всегда найдет способ выразить свое отношение к происходящему.

ЖЕРДЕВ. Главное в другом: они правы.

АНДРЕЙ. Правы?! Тебе же самого…

ЖЕРДЕВ. Потому и говорю: правы. В самом деле, кто мы такие? Жрем, как взрослые. Равных прав требуем. А как до дела доходит… Почему в комсомоле сплошная трепотня? Потому что рычагов нет. Один кобенится, а все вокруг: ах, Ванечка, ах, Пашечка, почему ты такой несознательный. А так: раз-два – и порядок!

АНДРЕЙ. Раз-два – по морде?

ЖЕРДЕВ. А как прикажешь с такими, как ты? Плясать вокруг тебя? Ты выступаешь, они звереют, кому от этого лучше?

ПУНЯ. Звереют не от сопротивления. Наоборот – от покорности. Я читал. Ничто так не распаляет палача, как покорность жертвы.

БРОНИН. Ну, поехали! Жертва, палач! Проще надо. Чего вы все усложняете? Ну, погода сейчас такая, чего тут усложнять. Осталось каких-то две недели, потом будет другая.

ПУНЯ. Погода! А ты гриб?

ЖЕРДЕВ. Боровик.

ПУНЯ. Мухомор.

БРОНИН. Сам ты мухомор!

ЖЕРДЕВ. Сыроежка. На обед бы тебя. С картошкой, в сметане!

БРОНИН. Пошел ты! (Отталкивает Жердева, тот падает на Пуню, Куча-мала.)

Андрей поднимается, подходит к веревке, на которой сушатся рабочие рукавицы, выбирает пару.

ПУНЯ. Эй, что ты делаешь? Это же рукавицы Конова!.. Слышишь? Это рукавицы Конова!

Не обращая на него внимания, Андрей уходит.

ПУНЯ. Видели? Он взял рукавицы Конова! Нужно его вернуть!

БРОНИН. Не лезь.

ПУНЯ. Почему?

БРОНИН. А ты не понял? Он нарочно взял рукавицы Конова!..

Пауза.

Появляется СТАРШИНОВ. Он в том состоянии, когда человек ощущает в себе единение со всем миром.

СТАРШИНОВ. Я – Кант! И что характерно? Две вещи не перестают меня поражать, звездное небо надо мной и нравственный закон внутри меня!..

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Острая, ядерной мощности музыка дискотеки. Перед НОВАЦКИМ, КОНОВЫМ, ШАРАПОВЫМ и ЧЕБОТАРЕВЫМ самозабвенно и всяк по-своему отплясывают их бывшие однокурсники. Но никакая музыка не может заглушить для этих четверых то, что навечно в памяти, как ожог: крик матерей в зале суда «Сынок!.. Сыночка!.. Сыночек!..»

Появляется АРБИТР. Дискотека трансформируется в обычную жизнь отряда.

АРБИТР. «18-е сентября…»

IV

Конец рабочего дня. В доме собираются члены отряда. Появляются ЧЕБОТАРЕВ и ШАРАПОВ. Они вносят вместительную спортивную сумку, осторожно ставят перед НОВАЦКИМ.

ШАРАПОВ. Вот. Еле добыли. Только маленькие. (Вынимает из сумки четвертинки водки.)

НОВАЦКИЙ. Сойдет. Кто сдавал деньги, подходите!.. (Делая отметки в блокноте, выдает водку. Чеботареву.) Постой в дверях, как бы Лобзик не наскочил.