Любовь и голуби (сборник)
Любовь и голуби (сборник) читать книгу онлайн
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным»
(Владимир Меньшов)
. И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям»(Людмила Петрушевская)
. В этой книге он почти весь – в своих пьесах и в памяти друзей.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Александра Владимировна звать.
Анатолий (поправляя шинель, пилотку). Толя. Анатолий. (Протягивает руку.)
Александра (неуверенно протягивая свою). Светопреставление… Не боишься?
Анатолий. Не видит никто. Демобилизуюсь скоро. Нечаянно сюда попал. Японцев привезли, а начальство туда-сюда… Че-то задержали. Срока мало осталось, демобилизуюсь скоро… Наверное, поэтому. Ага. Домой опять, на шахты опять… Поеду.
Александра. Шахтер?
Анатолий. До войны, ага… Шахтерил. Под Иркутском. (Помолчав.) Александра… Я вообще-то неженатый. А ты?
Александра. Ну и что?
Анатолий. Есть буду тебе… гм-гм… носить, гм-гм. Ты как? Никого нет.
Пауза.
Александра. Не могу, не могу я. Сил нет… Я… Не надо. Что вы?.. Еле держусь… Уйди. (Отталкивает от себя Анатолия, но от слабости сама падает на узлы.)
Анатолий (расстегивая шинель). Я и говорю: подкормишься. Буду носить… Там поглядим. Че ты?.. (Склоняется над Александрой, та слабо сопротивляется.) Я осторожно… Счас до столовки сбегаю… Поешь… потом. До войны ни разу и всю войну. Не кобель, честно слово… Ну че ты?..
Александра. Господи! М-м… Пусти! Господи!.. (Закрывает лицо руками.)
Картина третья
Слабый луч освещал кровать, на которой лежала Светланка. Вдруг луч медленно стал наливаться тугой голубой силой. Одновременно с кровати поднимается красивая девушка и, закрыв глаза, вытянув руки перед собой, движется за лучом. Налившийся до предела силой луч задрожал, на мгновение замер и лопнул, заливая все вокруг пасхальной небесной синью. Издалека слышался праздничный колокольный перезвон, в вышине простреливал пространство свист ласточек. По полю, рассекая уже прибитый книзу солнцем туман, молодо и стремительно к девушке приближался Старец. Голова и борода его словно в просыпи золотых искр на утреннем снеге. Старец остановился перед девушкой.
Пауза.
Старец. Светлана, вернись. Тяжела болезнь, да легка душа. Развеешься, истаешь… Вернись.
Светлана. Почему, дедушка?
Старец. Кого наладила? Во чью печаль вошла?
Светлана. Нет никого у меня. Папу на войне убили, а мама умерла.
Старец. Никто не умирает. До срока ждут, и тебя дождутся.
Светлана. Они там? (Указывает на перезвон.)
Старец (не ответив). А ты в свой черед иным утешение, иным налад. Виноватых встречай, не бросай потерянного.
Светлана. Я детей люблю, дедушка.
Старец. Люди – они и есть дети. Возвращайся.
Светлана. И у меня будет?
Старец (улыбнувшись). Посадишь рассаду, там… внизу. Большая, звонкая капуста уродится. А листья, что крылья у птицы. А с листьев… росинки…
Светлана (улыбаясь). Жучки серебряные…
Старец. Не боишься?
Светлана. Нет, дедушка.
Старец. Поживи пока. Надо пожить.
Светлана. Я с тобой хочу.
Старец. А дитя как твое как же? Кто ему поможет да сюда приведет? Или бросишь?
Светлана. Не брошу, дедушка.
Старец. Хорошо. Встретишь его на поле капустном. Кочанок с ним возьмете, листочки разбросаете, там и найдетесь – через сердцевинку.
Светлана. И он, как я, полетит?
Старец. Полетит, голубушка. Как не полететь?
Светлана. Через леса, через реки?
Старец. Встретим его в городе светлом…
Светлана. С куполами золотыми…
Старец. И к тебе приведем.
Стало темнеть.
Ничего не бойся, никого не стыдись, никому ни в чем не отказывай. (Кладет руку на голову Светланы. Исчезает.)
Светлана возвращается к кровати, забирается под одеяло. Рядом сидит Дарья.
Дарья. Чуть где недоглядишь: чуни набок и пошлепала по земли сырой. А через ножки босые хворь, что хорь в курятник: раз – как там и был. Скоко разов тебе говорила. Не слушала бабушку… (Сквозь слезы.) Господи, и что я такого плохого наделала? Оставил бы деточку мне… (Наклоняется к внучке, гладит ее по голове.) Ой! Светланка! Жива, что ли?
Светка. Баба… пить… хочу…
Дарья. Ягодка ты моя!.. Золотиночка ты моя… Я уж хоронить ее собралась, а она лежит да глазками втихаря посверкивает. Пей, моя дурненькая… (Поит Светку с ложки.) Пей, моя сладенькая. Угнала на столько дней от бабушки – думала, уж не воротишься. А она, смотрите, назад повернула. Далеко гоняло-то, Света? Может, еще исть запросишь?
Светка. Да.
Дарья (смеется сквозь слезы). Есть у меня, есть. На всякий случай держала. (Шепотом.) Коза бегат ко мне. С рожками-то в колечках. Бородавчатая, помнишь? Ох, умная коза. Раз, два сольцей ее прикормила – и бегат, как штык, ко мне. А теперь токо ладошку под мышкой потру, лижет за милу душу. Соли-то на нее не напасешься. Потом стаканчик молока отдою и гоню ее, чтоб кто не увидел, не подумал че. Колхозное молоко-то, еще припекут за вредительство… Пей. Во-от, хорошо. (Плачет в голос.) Фельшер, долбак стебаный… Не выживет, говорил. Вот пойду счас, всю рожу исцарапаю… Будет знать, как раньше времени людей в гроб спихивать. (Смеется.) Не объешься, Светка? Хватит пока, ишо заворот кишок схлопочим. Маленько время пройдет, я тебе хлебушка в молочко надавлю, будет как каша. Кашкой покормимся. (Помолчав.) Ты боле меня не пугай, не умирай. Ладно? А то че получится?.. Сына война прибрала, невеску убило, и внучка бежать собралась. Мне чего одной-то тут делать? Не убежишь больше? Улыбается… (Целует Светку.) Видела там кого, нет?
Светка. Да.
Дарья. Да?! Кого?
Светка. Старца.
Дарья (наклонившись к Светке). Не слышу.
Светка. Старца.
Дарья (отпрянув). Старца? (Опять наклоняется к Светке.)
Светка. Серебряного.
Дарья (всплеснув руками). Серебряного!.. (Перекрестилась.)
Затемнение
Картина четвертая
Небольшая комната. На кровати сидит Анатолий. Курит. Смотрит на часы. Уходит из комнаты. Возвращается с кастрюлей в руках. Снял крышку, подцепил на вилку горячую картофелину. Съел. Вновь садится на кровать, но тут же встает, снимает с гвоздя на стене шинель, завертывает кастрюлю и ставит под стол. Стук в окно. Раздвинув занавески, распахивает створки.
Анатолий. Иван, ты?
Голос Ивана. Держи. Осторожно.
Анатолий бережно берет сверток, отходит от окна.
Лезь. Быстрее, да не шуми.
В окно влезает Александра, за ней Иван.
Иван. Ху. Операция прошла успешно… (Александре.) Вот и сюрприз. Год мужик тебя ждал. Говорю ему: че ты домой не едешь? Нет, говорит, Саню дождусь… Уперся как бык. Вот, дождался. (Анатолию.) Давай пацанку на кровать. (Кладет ребенка на кровать.) А когда… Молодец девка: ни разу ни пискнула. Родила, говорю, когда, он тут вообще чуть с ума не сошел.
Анатолий. Вы чего в окно-то?
Иван. Как партизаны, задворками пробирались. Тебе че, ты гражданский, а я на службе. Вохровец зэчку с ребенком домой к себе тащит… хоть и бывшую. Узнают – каюк мне. Закрываем окно. Светомаскировка… (Задергивает занавески.) Пор-рр-рядок. Встречайтесь, а то как неродные.
Пауза.
(Анатолию.) Капусту не вижу. Не нагреб?
Анатолий. Где?
Иван. В сенях, в кадушке. Я сам. Садись, Шура. Теперь перекур. (Уходит.)
Пауза.
Анатолий. Освободилась? (Вытаскивает из-под кровати чемодан, достает из чемодана юбку, чулки, кофточку.) Тебе.
Александра молчит.
Хошь отвернусь?
Александра не отвечает. Садится на стул.
Я думаю: а че, дембельнулся, думаю, подожду тебя, че там… год всего. Вместе поедем. Работал тут. На пилораме. Ага.
Александра словно окаменела.
(Осторожно кладет одежду на кровать, чуть разворачивает у ребенка одеяльце.)
Спит. Красивая. Прямо ты.
Молчание.
Куда он делся? Гм. Иван, говорю, куда-то… запропастился. Не рада, что ль, Саня?