Вся беда от стыда

Сергей Петрович. Чего вы так испугались?.. Это просто, Сашу наказывают деревенские девушки за шалости. Вечно напроказничает.

Гориславская. Мне послышался удар... я не видала, думала какого-нибудь несчастного... Жиденок?.. зачем же они Сашу так назвали?

Сергей Петрович. Потому что это у них презренное, бранное слово!

Гориславская. У них?.. я думаю, у всех... Презренные существа! парии человечества! Не так ли?..

Сергей Петрович. Признаюсь вам, не чувствую симпатии к жидовской расе; но... по мне презрен, гадок человек сам по себе, за свои поступки, а не по роду своему. (Удаляются, увидев, что большая часть молодых людей и девушек разошлась.)

Павел Флегонтыч (Медовщыной). Я отгадываю: этот молодой человек тот самый... вы мне когда-то о нем рассказывали.

Медовицына (закрывая лицо руками). Не договаривайте...

Павел Флегонтыч. Понимаю, ваше дело — мое; пойдем за ними. Я не допущу, чтоб моя невеста переступила границы приличия.

Медовицына. Действовать заодно — вот вам рука моя! Будем преследовать их, как тень Банко Макбета. (Ипполитов и Саша взявшись за руку, преграждают им дорогу.)

Полетаев (Медовицыной). Вас просят отгадать шараду: мое первое — несносное насекомое; оно кусает, но неопасно; мое второе — бич людей, а мое все — поганое растение.

Медовицына. Мухомор — отвяжись от нас, змеенок!

Павел Флегонтыч. В нем яд, и очень опасный; не советую его раскусывать.

Ипполитов. Отрава, облитая медом — хоть умереть, да вкусить! (Убегает с Полетаевым; по приходу их в кружок молодых людей, слышен хохот.)

Павел Флегонтыч. Ступайте за нашими, а я останусь здесь; мне нужно покончить разом все эти проделки.

Медовицына (удаляясь, про себя). О! сердце мое готово прикормить всех змей этого мира, чтоб напустить их на вероломных.

Павел Флегонтыч (один). Тише, осторожнее, друг!.. Они хотят вывести меня из терпения: нет, не удастся! Я, как Атлас, снесу теперь гору оскорблений. Богатство и прекрасная девушка, в которую я сам без памяти влюблен, то и другое мне обещаны, то и другое почти мое — надо, чтоб они и оставались навсегда моими. Шашка моя стоит у королевы: стоит только ее схватить: зачем же мне бросаться на офицеров? Зачем же расстраивать всю игру, улаженную так искусно?

Боюсь только проделки. Нынче получат известие, что я произведен в коллежские асессоры... Петербургский друг смастерил это известие искусно. Страшно, однако ж, если заранее откроется мое самозванство. Шутить не будут! Волос встает дыбом от одного помышления... Впрочем, кто пойдет справляться? Лишь бы сыграть свадьбу! Спущусь после в титулярные, а там и действительно произведут. Опоздай немного, и моему бы счастью конец.

Пускай Леандров славит свою минутную победу; завтра и будущность моя!.. Отец ручается головой, что Гориславская будет на днях его невесткой, как я его сын. Она давно обещана мне; Виталина так благородна, что не отступится от своего слова. Мало этого, говорит отец: у него есть свое заветное, волшебное словечко, которое приведет Натали к ногам моим, смиренную овечку. О! надо скорее исторгнуть у него этот талисман! (Уходит.)

Сергей Петрович и Гориславская.

Сергей Петрович (осмотревшись). Никого!.. Наконец мы одни... Теперь вы должны меня выслушать; я не могу далее откладывать; мучения неизвестности сделались для меня нестерпимы.

Гориславская. Пора и мне передать вам все, что давно лежало у меня на душе.

Сергей Петрович. Вы, конечно, не раз угадывали в глазах моих, в звуке моего голоса, во всех отношениях к вам более, нежели уважение, более, нежели преданность; но я не смел еще ни разу говорить вам о настоящих своих чувствах. Иногда мне самому казалось... мне, может быть, моему воображению представлялось, что вы заметили эти чувства, что они тронули, наконец, ваше сердце. Простите мне это обольщение. Теперь я должен услышать от вас, обманывался я или нет. Вините за эту дерзость одно мое отчаяние, одну мою любовь, глубокую, беспредельную, с которою слилась жизнь моя.

Гориславская. Вы видели, я сама искала случая быть с вами одной. Думала, во мне станет довольно сил сказать вам, что хотела сказать; но когда пришли эти минуты, я прошу Господа подкрепить меня... Чего вы от меня требуете?.. Одного слова?.. На что оно вам? Что вы и я с ним сделаем?.. Скажу вам более; не смею его выговорить, если бы и хотела... я не вольна в себе... я невеста другого, давно обручена с ним...

Сергей Петрович. Невеста этого ничтожного Мухоморова? Конечно, не вы избрали его! Неужели Софья Андреевна, с ее умом, с ее прекрасною душою, могла принесть вас в жертву этому несчастному фату? Разве не видит она, что ему нужно ваше приданое, а не вы сами?.. Торгаш, он рассчитывает на вас, как на товар; бросьте ему обручальное кольцо с горстью золота — пускай наслаждается любовью, его достойною.

Гориславская. Моя благодетельница, моя вторая мать дала свое честное слово; для него пожертвую даже своим счастьем.

Сергей Петрович. Слово, данное без ведома вашего сердца, когда вы не понимали жертвы, на которую вас готовили, может и должно быть расторгнуто. Упаду к ногам Софьи Андреевны; она тронется моею любовью, убеждениями, слезами старика-отца; она не захочет вашего несчастья... ручаюсь за нее... Мне нужно только ваше согласие.

Гориславская (в сторону). Что мне делать?.. Господи! умилосердись надо мной. Я скажу ему все, все!.. (Вслух.) Есть еще обстоятельство... сильнее воли матери моей, сильнее меня самой... есть преграда, которую положил сам Господь при рождении моем и которую никто уже не в силах уничтожить.

Сергей Петрович. Я знаю все...

Гориславская (радостно). Вы?.. знаете?..

Сергей Петрович. Ваш батюшка...

Гориславская. Отец мой...

Сергей Петрович. Я буду с вами откровенен: когда решается судьба нашей жизни, у нас не должно быть тайн. Неужели вас смущает, что вы дочь бедного... канцелярского чиновника? (Слышен голос Медовицыной: Натали! Натали! Где ты?..) (В сторону.) Вечно эта сумасшедшая преследует нас.

Гориславская (в сторону). Нет, он ничего не знает. Слава Богу, позорное слово удержалось на губах моих.

Сергей Петрович. Да, я знаю это, отцу моему также известно; но любовь моя сильнее всех предрассудков.

Гориславская Это будет жертва с вашей стороны, а я жертвы не хочу. Вы сами, может быть, раскаетесь в ней когда-нибудь, и раскаяние будет — поздно!.. Зачем скрывать? в вас нашла я все, что могло бы сделать меня счастливою; сердце мое не раз обольщалось мечтами этого счастья. Но есть обстоятельства... они не от сердца зависят. Прощайте... будьте только сами счастливы: верьте, это мое задушевное желание. (Подает ему руку, закрыв глаза платком.) Останемся друзьями, братом и сестрой — вот все права, которые имею я с этой поры на ваше сердце.

Сергей Петрович. Нет, не прощаюсь, ни за что в свете! С словами, которые услышал от вас, с этим залогом пойду против всех препятствий в мире, против вас самих. Эта рука будет моею, клянусь честию. (Целует ее руку.)

Гориславская. Не клянитесь... одно слово может разрушить эту клятву.

Медовицына (показываясь из-за деревьев). Прекрасно!.. Одни?.. с молодым человеком?.. он целует вашу руку?.. Вот каково без надзора!

Гориславская. Надзор ваш едва ли мог быть полезен девочке, а я теперь умею сама себя оберегать и в своих поступках отдаю отчет одной maman. (Леандров и Виталина показываются из-за беседки; Сергей Петрович рукою подает знак отцу.) Теперь просим с нами. (Уходят и присоединяются к группе молодых людей.)