Путь в космос

М а р ь я. Успела все же! Ох, Иван! Иван!

И в а н. Как ты узнала?

М а р ь я. Сердце не глухое! Убивец ты!

И в а н. Ну вот!

С ы с о й. Поговорите, я покараулю. Отойду! (Отходит.)

М а р ь я. Гляди в лицо мне!

И в а н. Ну гляжу, и что?

М а р ь я. А то, бесстыжие твои глаза, что за мечтой о небе на земле любовь ты проглядел!

И в а н. Любовь?

М а р ь я. Любовь!

И в а н. Ты — дочка воеводы, я — подьячий. Все этим сказано.

М а р ь я. Вправду говорят, что всяк Иван — дурак!

И в а н (кланяется ей в пояс). Тако спасибо на добром слове!

С ы с о й (в сторону). Милые бранятся, что тешатся. Да только время ль?

И в а н. Время изведать мне: я человек аль червь?

М а р ь я. Ты человек, не птица! Ваня! Ваня! Погубишь голову свою и душу, а заодно меня.

И в а н. Ты вправду, что ль?

М а р ь я. Нет, я шутить бежала!

И в а н. Марья! Марья! Не разбивай мне сердце, прошу тебя!

М а р ь я. Сжалься, Ваня! Погибнешь — мне не жить! Бежим в Москву, вот золото, и много! Повисну на тебе! Не отпущу!

И в а н. Нет, Маша, нет. Мечтал об этом долго. Не отступлюсь! Жить дальше не смогу!

М а р ь я. Иван! (Бросается к нему.)

И в а н. Сысой, возьми ее.

Сысой с трудом оттаскивает Марью от Ивана. Иван усаживается в петлю.

М а р ь я. Ванюша!

И в а н. Руби канат!

Сысой рубит канат. Освобожденный шар медленно поднимается, унося Ивана.

Не поминайте лихо-ом!

С ы с о й. Летит!

М а р ь я. Летит!

С ы с о й. Ох, гляньте, он летит!

Вбегает  Л у п а т о в.

Л у п а т о в. Вот ты где! К кому бежала, говори?!

М а р ь я (не отрывая глаз от шара). Прости!

Л у п а т о в. Куда глядишь-то? Аль свихнулась? Ворон считать?

С ы с о й. Летит, летит, летит!

Л у п а т о в (взглядывает вверх). Свят, свят! Нечиста сила! (Падает на колени.) Боже правый, в чем грешны мы? (Приглядевшись.) Так то подьячий! Схватить его!..

С ы с о й. Теперь не схватишь — руки коротки!

М а р ь я. О боже, помоги ему!

С ы с о й. Уж выше березы он!

Л у п а т о в. Ну погоди, холоп! Коль голову себе не сломишь сам, на площади отрубим. (Марье.) Ты ж будь готова под венец…

М а р ь я. Скорее в петлю…

Л у п а т о в. Вероотступники! Гореть в аду вам! Теперь, звонарь, ты за двоих ответишь!

С ы с о й. Мне ничего не страшно, воевода. На склоне лет сподобился увидеть, как человек, что птица, полетел!

М а р ь я. Переменился ветер!

С ы с о й. Ох, на колокольню прямехонько несет его!..

М а р ь я. Убьется!

С ы с о й. Аль мимо пролетит?!

М а р ь я. Глядеть не можно! (Закрывает лицо руками.)

                                         Х о р

ЗА ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ДО БРАТЬЕВ РАЙТ

Один за другим освещаются титры «Санкт-Петербург» и «1881». Скромно обставленный кабинет. В центре на постаменте большая модель летательного аппарата. Вокруг беспорядок. Е р о ф е е в н а  в спешке производит уборку, говоря сама с собой.

Е р о ф е е в н а. Только и прибрать чуть-чуть. Вот только и поспеть, пока дома нет. А то ведь в пыли задохнется голубчик мой. Ох, напасть! Вещички все на месте, как лежали. (Вытирает пыль вокруг модели.) А уж паче эту штуку. Эта ему дороже жизни. Не дай бог что поломать. Пылищи-то! (Неловко задевает тряпкой, рассыпает на пол какие-то металлические предметы.) Ой, беда, беда!

Быстро входит  И в а н  со шляпой в руках.

И в а н. Нянюшка!

Е р о ф е е в н а. Батюшка! (Садится в страхе на пол.)

И в а н. Опять в небо захотела?

Е р о ф е е в н а. Аль не видишь, на земле я, на земле, батюшка, с твоими-то грехами!

И в а н. Мои грехи тебе не бремя. (Швыряет шляпу в угол, подходит к Ерофеевне и помогает ей подняться.) Сколько раз толковал тебе: не надо ничего в моем кабинете трогать!

Е р о ф е е в н а. Так ведь ты же одичал здесь, как в берлоге…

И в а н. И хорошо!

Е р о ф е е в н а. Уж куды хорошо. Я подберу…

И в а н. Не надо, нянюшка, не надо. (Бережно собирает детали.)

Е р о ф е е в н а (с испугом смотрит на модель). Неужто и впрямь на ладье этой по воздуху летать собрался?

И в а н. Под самые облака, нянюшка, под самые облака вознесусь.

Е р о ф е е в н а (крестится). Ох, грех какой! Да нешто человеческое это дело? Ангел ты, что ли, небесный?

И в а н (хлопочет над моделью, возобновляя работу). Ангел не ангел, а воспарю как орел. А вы с Машенькой снизу глядеть будете да радоваться. Ступай, ступай.

Е р о ф е е в н а (нахмурившись, идет к двери, но останавливается). Иван Сергеевич, батюшка, глупая я старуха, а правду тебе скажу. Антихристово дело ты замыслил, и не приведет оно к добру. Скоро оголодаешь ты со своими крыльями. Уж и лавочник, вишь, отказал. «В долг — говорит, — больше не получите, не дам».

И в а н. Вот он антихрист и есть. (Достает из ящика стола футляр.) Держи.

Е р о ф е е в н а. А чего это, милай?

И в а н. Заложи у ростовщика, да только Марье не сказывай.

Е р о ф е е в н а (пытается открыть футляр). Да что там?

И в а н. Серьги матушкины с бриллиантами. Последнее, что осталось. Ступай.

Е р о ф е е в н а. Ох, горемычный! И что за хворь такая налетела! Будто в малолетство впал. Уж как хорошо-то жили! (Уходит, бережно неся футляр, другой рукой прихватив ведро.)

И в а н (вдруг исступленно). Я верю, потому я прав! Прав тот, кто верит!

Е р о ф е е в н а  возвращается.

Е р о ф е е в н а. Там посетитель к тебе.

И в а н. Кто же?

Е р о ф е е в н а. Не назвался. Приятель, говорит, давнишний.

И в а н. Странно. Кто бы это?

Ерофеевна выходит. Появляется  С е р г е й  П а в л о в и ч.

Сергей Палыч! Ба! Вот уж не чаял!..

С е р г е й  П а в л о в и ч. Здравствуй, дружище!

Обнимаются.